1 КОМУ ЛЕТЕТЬ? (1959—1962 годы) Участники совещания — ученые, конструкторы, медики,

Главная страница > Цитатник

КОМУ ЛЕТЕТЬ?

1

КОМУ ЛЕТЕТЬ? (1959—1962 годы)

Участники совещания — ученые, конструкторы, медики,— принявшие решение начать отбор кандидатов в космонавты, возложили эту работу на авиационных врачей и врачебно-летные комиссии, контролирующие здоровье летчиков в частях ВВС.

Космическая биография Валерия Быковского, как и всех двадцати кандидатов в космонавты первого набора, начинается с того совещания, на котором впервые прозвучало: «А кому лететь?»

Когда генерал вошел в кабинет К.А.Вершинина, Главком без предисловий, в шутливой форме спросил:

30 сентября 1959 года состоялся примечательный разговор между Главнокомандующим Военно-воздушными Силами страны Главным маршалом авиации Вершининым и генерал-майором медицинской службы, флагманским врачом, ВВС Бабийчуком.

— Нет, товарищ маршал, не раздумал,— ответил А.Н.Бабийчук.

— Александр Николаевич, вы не раздумали стать доктором?

— Я очень благодарен вам, Константин Андреевич.

— Знаю, вы человек организованный,— продолжил уже серьезным тоном маршал.— Честно говоря, я немного колебался, прежде чем кое-что вам предложить. Предупреждаю заранее: то, чем вы займетесь, прямого отношения к вашим служебным обязанностям иметь не будет. Для этого вы сможете использовать только личное время... Но ведь и науке как-то надо помочь, А вы, надеюсь, не допустите, чтобы страдала служба. Дело вот в чем. К нам обратилась Академия наук СССР. Ученые считают возможным запуск космического корабля с человеком на борту. Конечно, космонавт должен быть очень хорошо подготовлен к полету. Кого можно быстрее подготовить для такого полета? Несомненно, летчика-истребителя реактивной авиации, привычного к перегрузкам, скорости, мгновенно Ориентирующегося в быстроменяющихся ситуациях. Мы пойдем навстречу Академии наук и подберем для соответствующего обучения группу летчиков. Освоение космоса — это большая народнохозяйственная задача. Космос никогда не должен стать объектом военного соревнования между государствами, наоборот, в будущем — в это хочется верить — он может послужить ареной тесного сотрудничества народов... Вы уже начали готовить новую диссертацию, и мы порекомендуем подключить вас как ученого к работе с будущими космонавтами. Что вы на это ответите?

Александр Николаевич, не теряя времени, стал вникать в новое дело. Спустя несколько дней после разговора с Главным маршалом авиации К.А.Вершининым он побывал в Академии наук.

Так А.Н.Бабийчук, работая над докторской диссертацией, с первых дней отбора и подготовки космонавтов получил возможность вплотную заняться вопросами медико-биологического обеспечения полетов человека в космос и тем самым внес большой вклад в развитие космической медицины.

Работы медикам хватало. Одна из групп занималась медицинскими требованиями к системам жизнеобеспечения космонавта. Другая — исследованиями устойчивости человека к тепловым нагрузкам. Третья — испытаниями систем катапультирования, четвертая — параметрами искусственной атмосферы, пятая — вопросами бортового питания и т. д.

Колыбелью космической медицины, основой ее, родоначальницей была и остается, конечно, авиационная медицина. Поэтому многие авиационные медики, как и А.Н.Бабийчук, занимаясь состоянием здоровья и подготовкой летчиков-истребителей реактивной авиации, вели огромную работу по отбору и подготовке космонавтов и со временем полностью связали свою жизнь с космической медициной.

Вскоре военные медики, разделившись попарно, выехали в воинские части, избрав для этого европейскую часть страны. Для задуманного дела требовались молодые, абсолютно здоровые, ростом невысокие, крепкие, опытные, насколько позволяла молодость, профессионально перспективные летчики-истребители.

В июле 1959 года большая группа ученых из числа специалистов авиационной и космической медицины, представители конструкторских бюро и ряда НИИ разработали первый общий план отбора и подготовки космонавтов.

— Рост — не выше ста семидесяти сантиметров, вес — не более семидесяти килограммов, возраст — до тридцати лет, примерно,— сказал; Королев.— Главное, пусть они не сдрейфят.

Именно об этих качествах будущих кандидатов на полет в космос говорил С.П.Королев отъезжавшим медицинским экспертам на большом совещании у заместителя командующего ВВС Ф.А.Агальцова.

— Много,— ответил Главный конструктор.

— А сколько вам нужно людей? — спросили медики.

— А нам надо много,— без тени улыбки заверил собравшихся к отъезду военных врачей С.П.Королев.

— Сколько все же? — допытывались самые дотошные.— Американцы отобрали семерых кандидатов.

Валерий Быковский в день приезда медицинской комиссии отдыхал после ночных полетов. И об очередном осмотре узнал от своего друга Владимира Жукова, хотя никого и никуда еще не вызывали, медики лишь знакомились с летными делами в полку. Жуков передал эту новость Валерию под большим секретом. Быковский, выслушав, махнул рукой:

Подходящих аргументов для того, чтобы объяснить, почему именно двадцать человек было отобрано для первого космического отряда, не обнаружено в истории тех, теперь уже далеких лет. Как не обнаружены и причины, по которым в Москву для последующих этапов проверки летчики приезжали партиями тоже по двадцать человек. Может быть, негде было размещать? Или не позволяли большего врачебные помещения, наличие необходимой, очень сложной аппаратуры, персонала, проводившего исследования, и т. д.? Но это догадки. 2

Через неделю Валерию Быковскому пришлось сменить свой скепсис на удивление. Первые летчики, с которыми беседовали врачи, опять же под большим секретом, своим близким друзьям, а те — еще более близким рассказывали, что речь идет о полетах на новой технике. Валерий задумался. Почти год, как он перешел с истребителя на истребитель-перехватчик. Стал летать на таких высотах, куда мало кто забирается. Но и этого казалось недостаточно. Однажды Быковский вылетел на перехват вместе со своим командиром В. Ф. Рыбалко. Взлетели под самый «потолок», дальше уж некуда. А Владимир Федорович и говорит:

— Были уже эти осмотры. Где-то что-то случилось, а у нас аукнулось.

И вздохнул. От досады, наверное.

— Посмотреть бы, что там дальше, выше...

Летчики в полку немало знали о запусках межконтинентальных баллистических ракет, слышали о какой-то новой технике... И вот настало время решать.

— Силенок уже не хватит, на исходе,— в тон командиру ответил Быковский.

— Со мной разговаривал полковник из Москвы. Позвал в кабинет, и не успел я войти, как он с ходу:

О том, как все было тогда, рассказывает Валерий Быковский:

Одним из близких друзей в полку у Валерия был Жуков. Володя Жуков. Они вместе закончили аэроклуб, ВАШПОЛ — военно-авиационную школу первоначального обучения летчиков, «первоначалку», потом Качинское военное училище летчиков и теперь вместе летали, только в разных эскадрильях.

«Желаете взлететь повыше?» Я немного оторопел от удивления: «Неужели это возможно?! На чем взлететь?» Полковник смотрит на меня пристально, а я вдруг подумал: наверное, на ракете над Тихим океаном придется лететь. Он объяснил: «На новой технике, конечно. Какая она, я и сам не видел. Но думаю, не похожая на самолеты».— «А на что, на ракету?» — «Этого я не знаю»,— уклонился полковник от ответа и снова стал внимательно меня рассматривать, будто определял, гожусь ли я к полетам на той неведомой пока никому технике. Потом попросил: «Расскажите о себе». Я рассказал. Биография у меня короткая. Что можно успеть в двадцать пять лет? В конце добавил: «Здоровье отличное. Имею второй класс».— «А какие переносите перегрузки?» — «Могу до восьми... А, может, и больше. Но больше, правда, не приходилось». Полковника, видно, удовлетворил мой ответ. Он улыбнулся и спросил: «А вы бы пошли в испытатели новой техники, новых кораблей?» Я чуть не вскрикнул, но сдержал себя и ровным тоном произнес: «Да. Это моя мечта».— «Это очень важно»,— заметил полковник и отпустил меня. «Ждите»,— сказал он в заключение.

Дорога в космос для Валерия Быковского по-настоящему началась в пятьдесят девятом году с приезда в полк двух авиационных медиков. Оба они были в звании подполковников.

Владимир тоже мог пойти на собеседование. Но, как он говорил, не решился. У него были свои соображения. Появилась семья. Родилась дочь. Для него все было уже устоявшееся, твердое. Жизнь военного летчика его устраивала, хотя были в ней свои плюсы и минусы. Он мог бы пойти на комиссию, попробовать себя на новой технике. Но Владимир воздержался. Кто его знает, что покажет более тщательный осмотр медиков. А вдруг что-то обнаружится в организме и запретят вообще летать? У него ведь был случай легкой потери сознания в воздухе, когда летать начинал, и инструктор, кажется, перестарался. Потом это ни разу больше не повторилось. И все же Владимир осторожничал. После того случая с потерей сознания его вызывали в Москву, в военный медицинский институт, и протащили, может быть, даже раньше, чем кандидатов в космонавты, через барокамеру и центрифугу: крутили, вертели, проверяли по всем правилам. В решении Жукова сказался, наверное, и его характер — спокойный, уравновешенный. Вот и отказался Владимир от рискованного шага, который в полку сделали многие. Но космонавтом стал один только Валерий Быковский. Из всех, отобранных в полку для прохождения дальнейшей комиссии,— один.

— Очень толково ходит на перехваты. С ходу «расстреливает» скоростную цель. Вообще стреляет здорово, особенно по наземным целям. Всегда пятерки привозит. И еще: воздушный бой. Это просто его стихия! Такие виражи закладывает и хоть бы хны, крепок! Его сердцем доктора восхищаются.

Один из них попросил командира полка назвать лучших истребителей-перехватчиков. Командир полка В. Рыбалко в числе других назвал и Валерия Быковского.

Приближалась осень, когда Валерия Быковского пригласили в штаб полка. Значит, в Москву вызывают, понял он. В штабе выдали документы, сообщили, когда выезжать. Валерий впервые за эти месяцы загрустил. Пока решался вопрос, он радовался, а тут вдруг сердце защемила грусть: неужели больше не полечу на самолете, оставлю здесь и не увижу друзей, однополчан? Странно устроен человек. Тяжело было расставаться. И командир полка оказался какой-то нерешительный в тот час, что совсем было не похоже на него. Тепло посмотрел, медленно подал бумагу.

Да, тогда сердце определяло, кому быть кандидатом в космонавты, а кому нет. Поначалу, конечно.

Он отвернулся в сторону, помолчал, потом медленно проговорил:

— Ну, вот и дождались.

Командир полка впервые назвал Быковского по имени-отчеству, крепко пожал руку.

— Помню, каким ты пришел к нам... Совсем неоперившийся, как птенец. А теперь настоящий летчик.— Голос полковника окреп.— Что ж, не стыдно отпускать из полка. Летай и выше, Валерий Федорович.

— Спасибо! — только и смог сказать Валерий.

Валерию Быковскому не надо было привыкать к Москве, а главное, и времени на это не было. Начинался новый этап отбора. Их всех поместили в госпиталь, чтобы подвергнуть более строгому физическому и психологическому обследованию. Не все выдерживали, особенно психологические нагрузки. Да и к здоровью предъявлялись просто-таки неимоверные требования, с двойным, а то и тройным запасом прочности. На то и отбор. Хотя кто знал тогда, какими должны быть требования не вообще, а научно доказанные. Вот и отсеивались летчики. Не хотелось им уезжать в часть, но надо было. Отсеянные «дурно» повлияли на тех, кто еще только собирался в Москву. Многие отказались от медицинской проверки.

От места службы до Москвы езды всего ничего. В назначенный день Валерий Быковский докладывал согласно уставу: «По вашему приказанию старший лейтенант Быковский прибыл для...» Принимавший рапорт остановил худощавого, с аскетическим лицом кандидата в космонавты и, спустя минут десять, выдал ему необходимые бумаги, предупредил: «Размещайтесь, а когда надо — вызовем».

— Ну, как жизнь молодая? В здоровом теле — здоровый дух? — спросил у того, кто лежал на кровати справа.

Валерий Быковский, попав в госпиталь, сначала удивился: так много оказалось у него соседей по палате — слева, справа, напротив,— а затем благодаря своей общительности и независимости принялся знакомиться.

Валерий внимательно слушал рассказываемые наперебой жутковатые истории этого необычного обследования. Он знал, что это лишь начало, и от того, как оно пойдет, будет зависеть его дальнейшая жизнь.

— Дух не очень здоровый,— пожаловался сосед.— Целыми днями нас, как больных, таскают из кабинета в кабинет. Чего только с нами не делают: стоим вниз головой и при этом измеряют давление, что-то капают под веки, опускают в горячую воду, потом в ледяную, громы, шумы, визги, свист... А то вдруг будто молнии засверкают: то белый свет, то красный. Анализы всякие берут — одни пытки, никакого удовольствия.

Примерно через год после полета Валерий Быковский поделился:

Молчал только один из летчиков, тот, койка которого находилась слева. Он о чем-то сосредоточенно думал. То был Андриян Николаев.

С первой встречи мы с Николаевым стали делиться опытом пережитого за день. Зачастую было так, что мы до самого вечера друг друга не видели. И только в конце дня могли рассказать, кто и как выдержал испытания. Андриян, например, раньше прошел предварительную проверку и высказал мне все свои советы, как лучше вести себя в неожиданно возникающих ситуациях. Я его внимательно слушал. А на следующий вечер сообщил:

— В госпитале мы сдружились с Андрияном. Почти земляки — он служил в Московском военном округе. Нашлись у нас общие интересы, несмотря на то, что характеры у нас разные. Оба почему-то мы тогда уверовали: нас не отсеют, выдержим, мы крепыши. Но на одно только здоровье мы не уповали. К своему физическому состоянию добавляли, к примеру, упорство. Решили не раскисать, потому что видели расслабившихся и слышали их; во что бы то ни стало держаться до конца. Оба настроились на одно: хотим летать на новой технике, на больших скоростях. Впереди — космос. Мы тогда уже «заболели» космосом, хотя до него было так далеко, как до Луны пешком.

Андриян первым побывал на центрифуге. О ней разное говорили, но больше пугали, страха нагоняли: падает на тебя, мол, адская тяжесть, ну никак не удержать ее, давит изо всех сил. Перегрузки мы выдержали на пятерку. Мне Николаев посоветовал: «Все время жди, под конец будет тяжелее. Надо ждать этого, тогда легче перенесешь ускорение». За ужином я говорю Андрияну:

«Одолел».— «Что одолел?» — уточнил Андриян. «Сразу три процедуры. Уж мучиться, так сразу...» — «Ну и как?» — допытывался Николаев. «Порядок!»

С конца 1959 года по март 1960-го комиссию по «теме №6» — так в официальных медицинских документах именовался отбор кандидатов в космонавты — прошли двадцать человек из большого числа молодых летчиков.

«Покрутили, покрутили эту карусель, а потом остановили. Я все жду, когда же меня придавит адская сила. Не придавила. Видишь, в полном здравии». Я первым перенес испытания в барокамере. Пришла моя очередь наставлять соседа по койке: «Сиди и дыши в одном темпе, не нервничай, терпи». Мы перенесли все трудные испытания...

Организацию подготовки космонавтов доверили видному специалисту в области авиационной медицины, участнику войны, полковнику Е.А.Карпову, и 24 февраля назначили его начальником Центра подготовки космонавтов.

В ноябре 1959 года Валерий Быковский вернулся в полк. Посыпались вопросы от друзей, от командиров. Но Быковского словно кто-то заговорил: никаких подробностей, никаких самоотчетов. «Предложили летать на новой технике,— вот и все.— Комиссию прошел...»

Вскоре был назначен и руководитель подготовки космонавтов — генерал-лейтенант Н. П. Каманин, один из первых Героев Советского Союза, участник экспедиции по спасению челюскинцев. Во время войны он командовал штурмовой авиационной дивизией, а затем корпусом. Потребовался примерно год, чтобы заложить основы ЦПК и подойти к завершению отбора слушателей...

Евгений Анатольевич Карпов с энтузиазмом, присущим ему, взялся за организацию ЦПК. Решение многих вопросов шло параллельными курсами: шла работа по завершению отбора и сбору в Москве слушателей-космонавтов, их приему, размещению; набирались штаты сотрудников, инструкторов, медицинских работников, ученых — в Центр подготовки, согласно штатному расписанию; отрабатывалась и шлифовалась программа подготовки космонавтов; готовилось место для будущего Центра, ныне называющегося Звездный городок; монтировалось оборудование, создавались «классы» в единственном тогда, находившемся вблизи поселка Чкаловский двухэтажном здании, служившем управлением, столовой, учебным корпусом.

В конце февраля Быковского вдруг снова вызвали в Москву. «Наверное, что-то не так»,— недоумевал Валерий. Оказалось, одиннадцати летчикам, прошедшим комиссию, предстояло еще дополнительное короткое обследование. Оно продолжалось до начала марта.

На следующий день после этой встречи Валерий уехал в полк с предписанием: немедленно рассчитаться и прибыть в Москву для испытательной работы.

А потом эту группу летчиков принял К.А.Вершинин. В непринужденной беседе с будущими космонавтами Главный маршал авиации предупредил, что программа подготовки, разработанная Академией наук, очень сложна. Говорил он и о том, что занятия будут трудными, порой изнурительными, требующими строгого распорядка, дисциплины. Спокойно и убедительно нарисованная Главкомом ВВС картина предстоящей нелегкой жизни никого не поколебала. Летчики еще более укрепились в сознании, что выбранная ими дорога — верная.

В первой половине марта Валерий Быковский вернулся в Москву. В маленьком двухэтажном домике спортбазы ЦСКА, находившемся на территории Центрального аэродрома имени М.В.Фрунзе, куда направили Валерия, третий день уже «скучал» в ожидании приезда кого-нибудь из группы Павел Попович. Он приехал вместе с женой. Павел и Mapинa вcтpeтили Валерия радостно. Весь вечер говорили о предстоящей работе.

В полку, в котором служил Быковский, давно появилась традиция: если кто-либо уезжал на учебу, в другой полк или на повышение, особенно если холостяк, то уезжавший раздаривал свои личные вещи друзьям. Не нарушил заведенное правило и Валерий: одному из друзей подарил воздушную винтовку, другому оставил мотоцикл, на котором не однажды гоняли без прав и без понятий о местности, третьему — радиоприемник, приобретенный Быковским еще на первую зарплату.

Первое занятие слушателей-космонавтов, как свидетельствуют документы и его участники, началось в девять часов утра 14 марта. В.И.Яздовский прочитал вводную лекцию. Он рассказал о факторах, с которыми встретится живой организм при полете в космическое пространство. И в первый, и в последующие дни разговор шел в основном о медицинских проблемах. Медики даже слишком детально объясняли действие различных факторов подготовки и полета на организм человека. Слушатели стали скучать. О том, что занятия проводятся по узкоспециальной тематике, узнал С.П.Королев и сразу же направил группу людей из своего конструкторского бюро. Началось чтение специальных курсов по ракетной технике, динамике полета, конструкции корабля, отдельных его систем, много времени и внимания уделялось физической подготовке слушателей. Лекции читали видные ученые — М.К.Тихонравов, К.Д.Бушуев, Б.В.Раушенбах, а также молодые, но уже опытные инженеры, которые через несколько лет сами стали космонавтами. Это К.П.Феоктистов, О.Г.Макаров, В.И.Севастьянов, А.С.Елисеев.

Сбор всей группы летчиков затянулся. Через некоторое время вслед за Быковским приехали Аникеев, Волынов, Гагарин, Горбатко, Леонов, Нелюбов, Николаев, Титов, Хрунов, Шонин.

«Как готовить космонавтов? С чего начинать?» Валерий Быковский как-то полушутя-полусерьезно заметил, что подготовка первых космонавтов началась с утренней физзарядки.

Расписание занятий еще не было окончательно утверждено, и порой возникал далеко не праздный вопрос:

Программа подготовки с каждым днем усложнялась, как физическая, так и теоретическая. Вскоре завершился монтаж сурдобарокамеры. Стали решать вопрос: кого послать первым. На открытие «космических путешествий» пришли многие из группы. Один из руководителей группы космонавтов — Е.А.Петров спросил:

Е.А.Карпов считал, что занятия спортом отвлекут летчиков от праздных дел. Неутомимым человеком оказался физрук Борис Легоньков: каждый день для летчиков начинался с часовой зарядки на открытом воздухе и в любую погоду. Всякое отлынивание и диспуты о бесполезности кроссов на длинные дистанции пресекались на месте и жестко.

После некоторой паузы прозвучал голос старшего лейтенанта Валерия Быковского:

— Кто желает первым отправиться в «полет»? Молчание. Никого из летчиков нельзя было отнести к робким, однако в ту минуту каждый взвешивал трудность предстоящего испытания. Летчики знали, чем порой заканчивается такой «полет», в том числе и из подробного рассказа американского писателя и врача Поля де Крюи: он описал подобный опыт своего соотечественника доктора Гебба, который отправлял молодых парней на несколько дней в маленькие каморки с кондиционированным воздухом и укладывал их на кушетки, пытаясь выяснить, как подействует на них «сверхотдых». Результат оказался неожиданным. Эта комната тишины — ведь космонавтам предстояло лететь сначала в одиночку — привела парней к психическому расстройству, появились галлюцинации...

Ему разрешили. «Полет» назначили на 6 апреля. Руководители эксперимента немного волновались: как поведет себя первый, ведь ему предстоит провести в одиночестве десять суток, он первым должен был испытать, что скрывается за понятием «длительное одиночество».

— Разрешите мне!

— Можно с ним? С грузом этим? Я ведь на работу пришел.

И вот наступило время «отлета». Валерий, спокойный, уравновешенный, пришел с чемоданчиком, с улыбкой уточнил:

— Чтобы первым испытать ее, доказать своим товарищам, что у страха глаза велики, и больше ничего. Конечно, не так просто собраться с духом, переступить неведомое. Все на тебя смотрят. Но кто-то же должен быть первым. Вот я и рискнул. Взял с собой книги, инструмент некоторый, кусочки различных материалов, бумагу, карандаши.

Отвечая однажды на вопрос: почему он первым пошел в камеру тишины? — Валерий объяснил:

«Отсидев» положенные сутки, на аэродром прилетел и Валерий Быковский. Он не очень любил парашют, да куда денешься. Обветренные, загоревшие друзья бросились к нему. Стали жать руки, обнимать, словно не виделись многие годы.

На следующий день после «отлета» Быковского основная группа отправилась на аэродром для парашютной подготовки. Парашютные прыжки, как вспоминал потом Георгий Шонин, были, пожалуй, одним из самых сложных и трудных этапов подготовки.

— Ничего страшного,— ответил Валерий.— Спокойненько перенес и тишину, и одиночество.

— Ну как? — спрашивали почти хором.— Страшно? Ничего не случилось? Скучно?

— На первых порах почему-то торопился, хотя спешить было некуда... А потом освоился с обстановкой и стал выполнять задание по программе спокойно и четко. Иногда вздрагивал, когда камера неожиданно освещалась яркими вспышками или раздавались резкие звуки. Но это поначалу, затем привык и почти не реагировал, продолжал заниматься своим делом, выполнял программу.

— А что ты делал, чем занимался все эти дни? Валерий понял, что общими словами ему не отделаться, и стал рассказывать.

— А книг сколько прочитал! — говорил он.— Особенно по ракетному делу. Главное — отдохнул здорово.

Конечно, сохранились материалы круглосуточных наблюдений за Валерием. На первых порах Быковский вел себя не совсем обычно: то суетился, то задумывался, как бы припоминая, что надо дальше делать. Но эта первоначальная возбудимость скоро улеглась. Весь режим он выполнял точно, уверенно, внимательно следил за приборами, вовремя производил доклады по радио. Обнаружив, что испортилось одно из приспособлений, Быковский принялся за ремонт и исправил его. Пригодились взятые с собой инструменты. Сон у него был отличным: спал спокойно и глубоко, просыпался точно в назначенное время. Во время отдыха тоже занимался делом: мастерил, клеил, чертил, рисовал. Много читал. Закончил «космическое путешествие» Валерий Быковский бодрым и жизнерадостным.

На степном аэродроме Валерий Быковский еще больше сдружился с Андрияном Николаевым, не подозревая, конечно, что станет его дублером. Космонавты прыгали с парашютами днем и ночью, на воду и на сушу, с больших и малых высот, с затяжкой и без нее. И уже Андриян, как более опытный, помогал Валерию советами и собственным примером: прыгал первым, а Быковский за ним.

Друзья с интересом слушали Валерия, рассматривали: молодец, прошел самое трудное. А он с завистью поглядывал на друзей: у них за спиной уже по пять прыжков, а ему начинать. Трудно, но надо.

В Москве возвратившихся кандидатов в космонавты ожидал сюрприз. На одно из занятий к ним приехал широкоплечий, невысокого роста человек в штатском костюме. Его представили: профессор Сергеев. Он мало разговаривал, а слушал много, наблюдал внимательно, рассматривал будущих космонавтов пристально. Уехал быстро, хотя его просили остаться на вечер. Это был Сергей Павлович Королев. То была первая встреча слушателей с ним.

Стены просторного конференц-зала, где кроме С.П.Королева были Н.П.Каманин, Е.А.Карпов, Н.Н.Гуровский, В.И.Яздовский и А.Н.Бабийчук, увешаны схемами и эскизами космического корабля, различными его техническими характеристиками.

Вскоре Сергей Павлович пригласил к себе в конструкторское бюро одиннадцать кандидатов в космонавты. Эта встреча запомнилась Валерию на всю жизнь.

— Сначала мы ставим скромную задачу,— сказал С.П.Королев слушателям-космонавтам,— полетит только один человек на трехсоткилометровую орбиту и только с первой космической скоростью. Полетит кто-то из вас. Я рад, что познакомился с вами. Это наша первая серьезная встреча в КБ. В будущем нам предстоит с вами много потрудиться. Я думаю, что вместе мы справимся с поставленной задачей. Иначе и не должно быть!

Сергей Павлович, плотно сбитый, коренастый, широколицый, с живыми умными карими глазами, поздоровался, коротко и сильно пожал руку каждому. Потом сел и очень внимательно посмотрел на слушателей-космонавтов. Потом по списку стал называть фамилии. Названный поднимался с места. Королев разговаривал с летчиками как с равными, задавал один или два вопроса, внимательно выслушивал ответ, пристально вглядываясь в лица, как бы изучая, уясняя для себя: те ли это люди, которые ему нужны. Лицо академика светилось мягкой улыбкой, выражало доброту, но еще больше — нескрываемый интерес к будущим испытателям его творений.

Перед входом в цех все надели белые накрахмаленные халаты. Сергей Павлович подробно рассказал о деталях посадки космонавта после полета. Летчики с особым интересом осмотрели кресло корабля. Уловив это, Сергей Павлович дополнил свой рассказ:

Вопросов после короткого выступления Сергея Павловича никто задавать не стал, и Королев предложил пойти в цех завода, где готовились отдельные узлы космического корабля.

Кресло, снабженное ракетными двигателями, всех удовлетворило. Хотя оно было еще не полностью собрано, инженеры продемонстрировали его примерку к кораблю.

— На высоте семи тысяч метров оно должно катапультироваться, а на высоте четырех тысяч метров отделиться от космонавта. Космонавт продолжит спуск на парашюте. Спускаемый аппарат тоже приземлится на парашюте.

Встреча с Главным конструктором, его простота в обращении с летчиками, интерес к ним, открытый разговор о приближении времени полета человека в космос воодушевили, прибавили сил не только тем, кто готовился к полетам, но и всему персоналу Центра подготовки космонавтов. В ЦПК интенсивно проводили физиологические исследования, строго по расписанию продолжались занятия по научным и техническим дисциплинам. Усилились тренировки на бегущей дорожке, в сурдо-, баро- и термокамерах, на качелях Хилова, на вибростенде и центрифуге, в кресле Барани. К концу того года был создан корабль-тренажер. Для организации наземных тренировок в нем Сергей Павлович Королев привлек известного летчика-испытателя Марка Лазаревича Галлая.

В память о той встрече с первым Главным конструктором С.П.Королевым Валерий Быковский, как и его товарищи по группе, унес с собой подарок Сергея Павловича — копию вымпела, доставленного советской автоматической станцией на Луну в сентябре 1959 года.

Вскоре состав начал меняться. После тренировок на центрифуге с восьмикратной перегрузкой у А.Я.Карташова вдруг обнаружились покраснения на спине. Это были точечные кровоизлияния, подтвердившиеся последующими испытаниями. Врачи тут же отклонили его кандидатуру, а затем отчислили Анатолия Яковлевича из отряда. Он летал впоследствии на Дальнем Востоке, работал летчиком-испытателем в Киеве. С ним, как говорил годы спустя Г.С.Титов, врачи перестарались.

Спустя неделю-другую стало ясно, что тренировать всех слушателей одновременно не то что неудобно, а просто невозможно. Королев, Карпов и генерал Каманин, который стал руководителем подготовки летчиков к космическим полетам, решили начать тренировки небольшой группы из шести человек. Любого летчика из «двадцатки» можно было зачислять в создаваемую группу ускоренной подготовки. Все они прошли сверхтребуемые проверки, исследования. Поэтому отбирались те, у кого лучше были нагрузочные пробы, большие успехи в теоретических занятиях, выше оценки по физической подготовке. Учитывались и «габариты». Шонин очень высокий, Волынов слишком широкий... По всем данным в первую «шестерку» должен был войти Владимир Комаров. Помешало сердце. Врачи в те дни обнаружили у него нарушение сердечного ритма. Учитывались и результаты психологических тестов, общительность, характер, поведение в быту. Первая «шестерка» выглядела так: Варламов, Гагарин, Карташов, Николаев, Попович, Титов.

С Варламовым произошла сущая нелепость. В один из выходных дней слушатели отправились к Алмазному озеру, что недалеко от Звездного городка. Решили размяться, поплавать, позагорать. Валерий Быковский первым бросился в воду, нырнул и быстро выскочил — нос в песке.

Вместо Карташова в группу включили Григория Нелюбова. Он стремился к этому и очень «выкладывался», старался. Вскоре шестым слушателем-космонавтом в этой группе стал Валерий Быковский. Худенький, щуплый капитан, весивший всего шестьдесят три килограмма, спокойно переносил в течение двадцати пяти секунд девятикратную перегрузку. Он заменил выбывшего Варламова, стоявшего ранее первым в списке шестерых.

Георгий Шонии поплыл вторым, тоже ткнулся о дно руками. За ним — Валентин Варламов. Вышел он из воды удрученным, хмурым — очень болела шея. Не дожидаясь никого, ушел к дороге и уехал. Наутро в госпитале узнал диагноз: смещение шейного позвонка. Долго лежал на вытяжке. А надежда таяла, хотя, выписавшись, он продолжал тренировки. Вскоре и его отчислили. Но Валентин Степанович не уехал, остался работать в ЦПК. Ко времени старта Юрия Гагарина он был уже заместителем начальника группы управления космическими полетами Центра подготовки космонавтов. В 1980 году В. С. Варламов умер от кровоизлияния в мозг.

— Тут мелко,— предупредил он.

Лето праздновало свой первый яркий месяц. В один из жарких дней Валерий Быковский, Андриян Николаев и Георгий Шонин уехали за город. Долго бродили по лесу, спорили о чем-то, вспоминали, как леталось совсем недавно. И заблудились.

Два кандидата в космонавты из шести, к которым, казалось, сама судьба была благосклонной, выбыли из отряда. Дорога в космос для них оборвалась неожиданно, почти на полпути. То же, если не худшее, могло произойти и с Валерием Быковским. Его спасли, пожалуй, физическая закалка, натренированность.

Он мигом сбросил куртку, снял туфли и полез на высоченную разлапистую сосну.

— Компаса у нас нет,— засмеялся Валерий,— но выяснить, где мы находимся, можно.

Шонина в тот момент, когда Валерий решил спускаться, будто черт за язык дернул:

— Вижу шоссе. И автобусы вижу, правда, далековато,— Валерий указал направление.

Валерий, на мгновение заколебавшись, двинулся вверх. Добравшись до места раздвоения ствола, он полез по одной из веток. И тут огромное ответвление сосны, чего, видно, и следовало ожидать, рухнуло. Валерий с треском, ломая ветки и сучья, несся к земле...

— А выше-то залезть слабо?

Валерий упал на спину, точнее, на лопатки. Рядом все еще колыхалась ветвь, сжатая крепкой рукой. Застонав, Валерий прохрипел:

Андриян оказался в стороне от дерева, а Георгий, чтобы помочь как-то, поймать, бросился к сосне, но Быковский уже лежал на земле.

Шонин стоял возле него на коленях и чуть не плакал, хлопал Быковского по щекам, словно пытаясь привести его в чувство.

— Эх, Жорики — Жорики... Что же ты меня не ловил!

Георгий подставил плечо, Андриян — тоже, и они поковыляли в сторону шоссе. Приехали на Ново-Басманную. Дома никого не было. В холодильнике стояла бутылка водки, и Шонин принялся растирать спину, особенно лопатки и позвоночник, шею.

— Да перестань ты меня хлопать,— криво улыбнулся Валерий.— Дай руку, помоги лучше встать.

Георгий удваивал нажим, массируя упругое, натренированное тело, а Валерий настаивал:

— Крепче, посильней просил, отдуваясь, Валерий.

Николаев, как показалось Валерию, массажировал основательнее.

— Не можешь сильней? Все силы растерял?.. Андриян, может ты попробуешь?

Поздно вечером друзья вернулись в маленький домик на аэродроме. На очередной медицинской комиссии, к счастью Быковского, аппарат рентгена не обнаружил следов от недавнего падения. Судьба пощадила будущего космонавта-пять.

— Что делаешь? Чем занимаешься? — интересовался обычно Федор Федотович.

Первая группа летчиков, тщательно и придирчиво отобранная для подготовки к полету в космос, прожила в Москве около или немногим более трех месяцев. Быковскому иногда удавалось вырваться домой, побыть с отцом, с матерью.

В начале июля летчиков перевели в поселок Чкаловский. В течение нескольких дней здесь было необычно шумно и весело — в приготовленные квартиры селился первый советский отряд космонавтов — девятнадцать летчиков-истребителей. Вот их имена:

— Буду летать на новой технике,— коротко отвечал Валерий.— А сейчас готовлюсь... Вечно некогда.

Леонов, Григорий Григорьевич Нелюбов, Андриян Григорьевич Николаев, Павел Романович Попович, Марс Закирович Рафиков, Герман Степанович Титов, Валентин Игнатьевич Филатьев, Евгений Васильевич Хрунов, Георгий Степанович Шонин.

Иван Николаевич Аникеев, Павел Иванович Беляев, Валерий Федорович Быковский, Валентин Степанович Варламов, Борис Валентинович Волынов, Юрий Алексеевич Гагарин, Виктор Васильевич Горбатко, Дмитрий Алексеевич Заикин, Анатолий Яковлевич Карташов, Владимир Михайлович Комаров, Алексей Архипович

Коротко расскажу о том, как сложилась судьба некоторых товарищей Валерия Быковского по первому отряду,— это даст возможность понять, какая требовалась закалка для космонавта.

Григорий Нелюбов, а вслед за ним и Валерий Быковский, польщенные вниманием и честью быть в числе первых шести, готовились к предстоящему полету в космос, учились, тренировались, закалялись. Программа — почти трехкратная, с большим запасом прочности, часы — расписаны по минутам. И все же без свободного времени человек не был бы человеком. Ездили в Москву, ходили в театр, на концерты, на хоккей и футбол. Все было как у людей. Отмечали дни рождения. Ходили в лес по грибы, устраивали жаркие спортивные бои. Но во всей этой строго регламентированной и вместе с тем во многом обычной жизни первых кандидатов в космонавты подстерегали разного рода испытания — и объяснимые, и чисто случайные, но от этого не менее драматические.

В то же время, стремясь всегда быть в центре внимания, он, как отмечали уже после случившегося eroj друзья и командиры, проявлял эгоизм, не терпел беспрекословных указаний, приказаний, что, наверное, и сыграло роковую роль в его жизни. А случилось вот что.

Григорий Григорьевич Нелюбов стремился быть лидером. Может быть, это ему и помешало? Он прибыл в отряд, как и Георгий Шонин, опытным морским летчиком из Черноморского флота. Живой и быстрый, он выделялся своим кругозором, слыл человеком незаурядным, был хорошим спортсменом. Космическая биография у него складывалась наилучшим образом. Провожая в космос Юрия Гагарина, он ехал в автобусе к ракете-носителю вместе с ним и Г.С.Титовым и, хотя был без скафандра, считался неофициально вторым дублером. Григорий Нелюбов был «душой компании», очень быстро сходился с людьми.

Разгневанный генерал Каманин распорядился об отчислении всех троих. Было это уже после полета Германа Титова. Григорий Нелюбов мог оказаться в первой пятерке советских космонавтов... Почему он не извинился? Что помешало ему?

Нелюбов, Аникеев и Филатьев, будучи нетрезвыми, попали на железнодорожной платформе в поле зрения военного патруля. Не обошлось без комендатуры. Сначала стычка с военным патрулем, потом — надменная дерзость в комендатуре. Комендант потребовал, чтобы Нелюбов извинился. Извиниться Григорий Нелюбов отказался.

Спустя некоторое время после отъезда Нелюбова отряд оставил по аналогичной причине военный летчик Марс Рафиков, бессменный культорг, организатор и мастер шашлыков, спортивных баталий, выездов в Москву. Отлетав положенное на истребителях, Марс Закирович поселился в Алма-Ате.

И.И.Аникеев уже на пенсии, живет в городе Бежецке Калининской области. В.И.Филатьев избрал местом своего жительства Орел. В последнее время преподавал в ГПТУ. Григорий Нелюбов уехал по распоряжению командования ВВС служить на Дальний Восток. Что случилось потом? Об этом можно строить лишь догадки. В космосе уже побывали многие его друзья, даже Комаров, Беляев, Леонов, которых не было в «шестерке» стали летчиками-космонавтами. Нелюбов, по-видимому очень переживал. Он рассказывал о них, своих товарищах, говорил, что он тоже был в отряде космонавтов и даже считался вторым дублером Гагарина. Кое-кто верил, но далеко не все, с кем делился летчик о пережитом. Что случилось потом, как попал он под поезд осталось тайной. В заключении судебно-медицинского эксперта отмечалось, что 18 февраля 1966 года в пьяно» состоянии он был убит проходящим поездом на железно дорожном мосту одной из станций Дальневосточной же лезной дороги.

Произошло это 23 марта 1961 года. Валентин Бондаренко заканчивал десятисуточное пребывание в сурдобарокамере. После всех необходимых замеров он снял с себя датчики, протер намоченной в спирте ваткой места их крепления к телу и бросил ее в угол, попав в спираль электроплитки. Давление в сурдобарокамере было пониженным, что компенсировалось избыточным содержанием кислорода. Вата вспыхнула мгновенно. Затем загорелся шерстяной спортивный костюм Валентина. Он пытался потушить вату сам и не подал сигнала на пульт. В маленькой, перенасыщенной кислородом камере загорелись другие вещи, запылал большой пожар.

А еще раньше, до полета Юрия Гагарина, кандидаты в космонавты пережили потрясение, связанное с настоящей трагедией: в сурдобарокамере загорелся и погиб Валентин Бондаренко, самый молодой из космонавтов.

Восемь часов боролись врачи за жизнь двадцатичетырехлетнего слушателя-космонавта. В предсмертных судорогах Валентин то и дело повторял: «Я сам виноват, никого не вините... Я сам виноват...» В приказе министра обороны маршала Р.Я.Малиновского от 15 апреля 1961 года есть такие слова: «Обеспечить семью старшего лейтенанта Бондаренко всем необходимым как семью космонавта». Валентин Васильевич Бондаренко посмертно вошел в первый отряд советских космонавтов и, может быть, своей смертью предупредил случай, который мог произойти с любым другим слушателем.

Врач, не выровняв давление, не имел права открывать камеру. А огню достаточны были секунды.

В 1965 году дублером у готовившегося к полету Павла Беляева на «Восходе-2» был Виктор Горбатко. Перед полетом он заболел, и место дублера занял Дмитрий. «Восход-2» благополучно завершил полет и спустился на землю — Павел Беляев на этом корабле впервые применил при посадке ручное управление. Заикин продолжал готовиться и, наверное, полетел бы в космос на корабле «Союз»... Но врачи вдруг обнаружили у него язву желудка.

Восьмой кандидат в космонавты Дмитрий Заикин ушел из отряда в апреле 1968 года. Он мог бы слетал в космос, если бы такая возможность ему представилась раньше, до той злополучной комиссии, после которой ему сказали: «Нет, в космос вы не полетите. И в отряде не останетесь...»

В отряде космонавтов остро и горько переживали потери. Более трети состава покинули первый отряд. «Мы тяжело переживали их уход,— вспоминал позже, Георгий Шонин.— И не только потому, что это были хорошие парни, наши друзья. На их примере мы увидели, что жизнь — борьба и никаких скидок или снисхождения никому не будет».

Вторым человеком с язвой желудка в отряде оказался и опытный, волевой Павел Иванович Беляев. У него болезнь обнаружилась после полета. В начале 1970 года Павлу Беляеву сделали операцию, после которой он умер.

Валерий Быковский выдержал эту борьбу, переборол множество всяких искушений души и сердца. А ведь он тоже, как и любой из двадцати первопроходцев, мог оказаться в числе восьми, не дошедших до финиша, хотя он и был близок. Занимался Валерий много и упорно. Себя не жалел, от настоящего дела никогда не, отлынивал, потому что считал: подготовка к полету в космос — дело и настоящее и чисто мужское. Был слушателем-космонавтом, стал космонавтом. Получил звание летчик-космонавт СССР, как и другие, после полета в космос. Но это все впереди. До старта в космос еще три года...

После этого случая Быковский все чаще стал заходить в комитет комсомола. Иногда действительно по делу: еще не совсем был налажен и быт, и досуг космонавтов, у которых, как у всех молодых да юных, и кровь кипела, и воображение играло. А чаще подыскивал причину, чтобы только увидеть ту самую, узнать что-нибудь о ней. Но до свадьбы было еще далеко, целых полтора года. Никто из непосвященных или малопосвященных в космические исследовательские тайны не мог предположить, что именно эти полтора года станут знаменательными, особыми в освоении космоса.

В апреле I960 года Валерий, пройдя испытание в сурдо-барокамере, увидел свою будущую жену. Столь важное событие в его жизни — Валерию шел двадцать шестой год, о семье надо было подумать, и он подумывал — произошло в объединенном комитете комсомола. Быковского избрали заместителем секретаря комитета комсомола Центра подготовки космонавтов, а Валя Сухова, светловолосая, среднего роста девушка, лаборантка одного из институтов, была членом объединенного комитета комсомола. Валерий направлялся в комитет, а Валя вышла навстречу из той двери, в которую ему предстояло войти. Может быть, и нет ничего странного в том, что молодой летчик смотрел вслед девушке в белом халате до тех пор, пока она не скрылась за поворотом длинного коридора, а уж потом взялся за ручку двери: что-то дрогнуло в его душе после случайного обмена взглядами.

Изучение космоса продолжалось. Все, что ни делалось тогда, приближало к главной цели — полету человека в космос.

19 августа 1960 года космическая ракета подняла в космос корабль с собаками Белкой и Стрелкой. Вместе с ними летали сорок мышей, две крысы, насекомые растения. После восемнадцати витков корабль приземлился в районе Орска. Собачки вели себя так, будто бы ничего с ними и не происходило. Зато люди радовались. Это событие приближало запуск корабля с человеком на борту. Радовался и Валерий. Теперь своей радостью, мыслями и планами он частенько делился с Валей. Тем более что она не была посторонним человеком в его деле. Работая лаборанткой, Валентина Михайловна готовила многие биологические исследования и немало знала из того, что происходило вокруг.

Неудача очень огорчила С.П.Королева. И он сообщил о ней космонавтам. Во время встречи с ними Главный конструктор напомнил, что полной гарантии безопасности полета в космос быть не может. Ответили С.П.Королеву Ю.Гагарин, В.Быковский и П.Попович. У каждого был свой довод. Павел сказал, что в авиации даже на освоенных самолетах случаются происшествия. Валерий сослался на автомашину, которая, вероятно, не сработала, и заключил: космонавты сумеют посадить корабль с помощью ручного управления. Главного конструктора тронули понимание, сочувствие, особенно слова Юрия, который заверил, что никто из кандидатов в космонавты не отказывается, если предоставится такая возможность, сделать первый шаг в космос.

1 декабря на околоземную орбиту вышел третий корабль-спутник. Его пассажирами были собачки Пчелка и Мушка. На землю они не вернулись. Космический корабль во время спуска изменил траекторию и при входе в плотные слои атмосферы сгорел.

В январе нового года в документы летчиков специальным приказом было внесено это персональное звание — «космонавт ЦПК». 19 февраля 1961 года с космодрома была запущена межпланетная станция на Венеру. Через семнадцать дней — новый старт. На один виток вокруг Земли отправились собака Чернушка, морские свинки, мыши, лягушки. Полет и спуск прошли удачно. Но Королев решил произвести еще один запуск и пригласить на него несколько слушателей и всю «шестерку» будущих космонавтов.

Очень напряженно в те полтора года работали С.П.Королев, Центр подготовки космонавтов, космодром, весь отряд космонавтов и его ударная группа — «шестерка»: В.Быковский, Ю.Гагарин, Г.Нелюбов, А.Николаев, П.Попович, Г.Титов, многие организации и конструкторские бюро.

И вот «шестерка» в пути. Это было 23 марта. Сначала Саратов, затем Байконур. На промежуточном аэродроме космонавты пересели в тихоходный самолет Ил-14 и облетели район приземления. «Тогда мы точно уже почувствовали,— вспоминал Валерий Быковский,— что этой весной кто-то из нас полетит в космос. Предполагаемый район посадки мы изучали визуально и по картам, которыми нас снабдили перед вылетом. 24 марта мы прилетели на космодром».

Накануне Валерий под большим секретом сказал своей будущей жене, что скоро полетит на Байконур. Только никому — ни слова. Валя пообещала.

— Только, пожалуйста, ничего не откручивайте. Здесь нет ничего лишнего...

На аэродроме группу летчиков, готовившихся к полетам в космос, во главе с Е. А. Карповым тепло и по-хозяйски радушно встретил С.П.Королев. Он сопровождал космонавтов и тогда, когда они знакомились с космодромом. В монтажно-испытательном корпусе (МИК), где проходили испытания ракеты-носителя, Сергей Павлович Королев с нескрываемой гордостью говорил о самой ракете, ее технической сложности и возможностях. Кандидаты в космонавты впервые видели «живую» ракету и с восхищением отнеслись к увиденному и услышанному. Королев, находясь в хорошем может быть, лучшем своем расположении духа, рассказывая космонавтам о стартовом комплексе, пошутил:

Впервые своими глазами увидели космонавты старт ракеты. Это был пятый экспериментальный полет. В кресле космонавта находился манекен, габаритами и весом, соответствовавший средним данным космонавта, справа от кресла — контейнер с собакой Звездочкой.

С нескрываемым интересом наблюдал Валерий, как ракету с пристыкованным к ней кораблем повезли из МИКа на стартовую площадку, как устанавливали всю систему, как заправляли ее потом топливом, как много раз проверяли готовность ракеты и корабля к полету.

В ночь на 2 апреля в Москве и Подмосковье выпал густой снег, будто бы вернулась зима. Было тихо, заснеженно вокруг и слегка морозно. А Байконур встретил приземлившиеся один за другим три самолета по-весеннему приветливо. На них прилетели те, кто был причастен к первому старту космического корабля с человеком на борту. Среди них был и Валерий Быковский.

Вернувшись в Москву, шестерка космонавтов пробыла в ЦПК всего несколько дней. 1 апреля Валерий попрощался с Валей — и 2-го, на рассвете, отправился на аэродром, тот самый — Чкаловско-Громовский.

— Чем думаете занять космонавтов в оставшиеся дни?

Еще на аэродроме С.П.Королев, назвав ориентировочный срок запуска корабля, поинтересовался у генерала Каманина:

— Правильно,— поддержал Сергей Павлович.— Нужно, чтобы космонавты повторили порядок ручного спуска, не забыли связь, еще и еще поработали в скафандре.

— Тренировками,— ответил Николай Петрович.

— Не разрешайте слишком усердствовать ни тем, кто учит, ни тем, кто учится. Вы, врачи, ратуете за то, чтобы в полет летчик уходил в наилучшей форме. Вот и действуйте, пожалуйста, как следует. Благо теперь здесь царит ваша, медицинская власть...

День для космонавтов, как обычно, начинался с физзарядки. Затем наступали часы тренировок. За ними следовали занятия по физической подготовке. Дней через пять С.П.Королев вызвал к себе начальника ЦПК Е.А.Карпова. Ему показалось, что космонавтов перегружают. Он посоветовал Евгению Анатольевичу:

Проводить первого космонавта в полет приехали члены Государственной комиссии, ученые, конструкторы, руководитель космонавтов генерал Каманин, начальник ЦПК Е.А.Карпов, ответственные за полет медики, видные строители Байконура.

Все шесть космонавтов, отобранных для первого полета, были подготовлены отлично. Но выбор Государственной комиссии пал на Юрия Гагарина. Этот вопрос решился 8 апреля, а 9-го Н.П.Каманин объявил решение космонавтам: Ю.А.Гагарин — командир космического корабля «Восток», Г.С.Титов — дублер. Валерий Быковский тоже мог стать первым. Так же, как и Титов, и Нелюбов, и Попович. Е. А. Карпов в официальном документе так характеризовал будущего космонавта-пять: «В.Ф.Быковский обладает высокой стойкостью автоматизации навыков, быстрым и в то же время высокоэкономным характером действий, острой наблюдательностью. На тренировках выступает профессиональная летная обстоятельность, навыки высокоустойчивы». Отлично характеризовался и А.Николаев. Но на роль лидера наиболее подходил Юрий Гагарин. Он отличался быстрым и в то же время обстоятельным выполнением упражнений, четкими и лаконичными докладами, самокритичностью и глубиной анализа.

«Все идет хорошо. Не беспокойтесь. Как себя чувствуете?» — «Я не беспокоюсь, чувствую себя отлично, а как вы себя чувствуете? — весело ответил Юра.— Передайте врачам: пульс у меня нормальный. А как у них?» Мы захлопали в ладоши. Ракета вначале медленно приподнялась, внизу заклубились белые дымные облака, из них ракета взмыла в небо. Что происходило на земле! Мы от радости что-то кричали, обнимались... У многих на глазах появились слезы, которых никто не стыдился...

— Я хорошо помню, как мы прощались с Юрой,— делился впечатлениями Валерий незадолго до своего полета.— Гагарин стоял во всех космических доспехах, немного неуклюжий, но, по-моему, очень величественный, красивый. Мы бросились к нему, стали обнимать. Не сразу заметил, что на лбу у меня шишка — стукнулся о гермошлем. Все мы были на пункте наблюдения и слушали переговоры между Юрой и теми, кто отправлял его в неизведанное. Я по голосу понял, что с ним говорит Главный конструктор Сергей Павлович Королев:

Полет Юрия Гагарина вызвал ликование землян. Это прибавило решимости и С.П.Королеву. От одного витка и сразу к целым суткам — такую задачу решал весной и летом Главный конструктор. Космонавт-два Герман Титов находился на орбите немногим более суток.

Для Валерия Быковского это был и год создания семьи. Валя Сухова, когда познакомилась с Валерием, вряд ли предполагала, что их радость на свадьбе вместе с ними разделят люди, побывавшие в космосе, друзья ее мужа. Поздравить молодоженов пришли и Юрий Гагарин, и Герман Титов. Свидетелем, или, как раньше говорили, шафером, у Валерия был Андриян Николаев. Он потом рассказывал:

С конца лета космонавты и их руководитель генерал Каманин ушли, как говорится, на каникулы — взяли отпуска и отравились в Крым. Там отдыхал и С.П.Королев и нередко встречался со своими «ореликами». Год для космонавтики завершался успешно.

Разные у них характеры: Андриян — тихий, спокойный, застенчивый; Валерий — быстрый, находчивый, резковатый. Но это тоже их дружбе не помеха. Николаев придерживается принципа: «Прежде всего — спокойствие!» У Быковского свое правило: «Если надо — сделаю. Нужного добьюсь». Сколько же времени он отдавал тренировкам на допинге, вращающихся качелях, или рейнском колесе! А когда Валерий выходил на батут, казалось, что он родился для упражнений на этом снаряде. Пригодилось еще детское увлечение плаванием, футболом, хоккеем, волейболом, умение драться на рапирах, езда на велосипеде.

— Ну, думаю: «Человек женился, конец нашей дружбе. У него теперь семья. А я холостяк». Однако женитьба не помешала нашей дружбе. Наоборот, она стала еще крепче.

Инструктор, проводивший тренировки, отдавал команду:

Новый год принес новые заботы. Полным ходом шли тренировки. Быковского одевали в скафандр, и он занимал место в кабине. Все проигрывалось на специальном тренажере на земле: взлет, определение координат, опробование систем, ручное управление, посадка и т.д.

И все совершалось, имитировалось, как в настоящем полете.

— Внимание! Старт!

Уходили дни, месяцы. Подготовка космонавта все больше и больше усложнялась. Валерий Быковский мог уверенно разобраться в проблемах, касающихся многих специальностей: инженера-механика, радиста, пилота, штурмана, биолога, астронома, математика...

— Земля... Земля... Я — космонавт. Проверку оборудования закончил. Все системы работают нормально...

Командир и дублер, как было уже заведено Гагариным и Титовым, прилетели на космодром заранее, за много дней до старта «Востока-3». Оставили чемоданы в гостинице, передохнули и — на площадку: работать приехали, а не прохлаждаться.

Весной стало известно, что командиром на «Востоке-3» полетит Андриян Николаев, дублер — Валерий Быковский. Сил прибавилось, интереса к занятиям и тренировкам тоже.

За сутки до старта командир и дублер переехали в стартовый домик, окруженный молоденькими тополями. Валерий впервые переступал порог домика, за которым, по сути, начинался космос. Гагарин только один раз ночевал. Титов дважды обживал его. Второй раз поселялся здесь и Николаев. Он занял свою кровать, а Валерию сказал:

Подготовка к старту идет по программе. Командир корабля Андриян Николаев строг и собран. Он требователен к себе и внимателен к дублеру. Никаких мелочей. Все — главное. Много думает, записывает, не расстается с блокнотом даже в дороге, в автобусе — Андриян все делает добротно. Но его дублеру кажется, что слишком медленно. И он даже накричал на своего командира, воспользовавшись, может быть, тем, что был отдых, и космонавты решили попытать счастья в рыбалке. Андриян слишком уж замешкался со снастями, и Валерий заторопил его: «Нельзя ли быстрее?!» Андриян пробубнил: «Значит, нельзя!» И тут дублер выдал: «Липовый рыбак! Нашли кому снасти доверить...» Николаев промолчал, как-то виновато посмотрел на друга, продолжая работать руками в том же темпе. Добытая рыба охладила пыл одного и подняла настроение у другого. Через полчаса они развели костер и, мирно переговариваясь, начали готовить уху.

Андриян берет в руки документы полета, садится к столу. Валерий Быковский, освоившись, предложил командиру:

— Занимай правую койку. Сразу на два срока. Быковский шумно опустился на кровать, покачался на мягких пружинах. Огляделся. Задрав голову, посмотрел на портрет Германа Титова. В комнате уютно и тихо. Две кровати, мягкие стулья, круглый стол посредине, радиоприемник «Донец», шахматы на тумбочке, синие обои. На улице жара за сорок градусов, в домике — поменьше но расслабляться нельзя. Завтра — в полет.

— Ладно,— сдался Андриян.— Отдохну. Хлопнула дверь. Со стартовой площадки приехал Юрий Гагарин, веселый, как всегда, и жизнерадостный.

— Может, отдохнешь? Я проверю и доложу.

Вечером к космонавтам зашел Сергей Павлович Королев.

— Проверили сто первый раз,— бросил он.— Все в порядке...

— У нас все готово,— присаживаясь к столу, сказал Главный конструктор, технический руководитель полета.— А вы как?

— Ну, первооткрыватели, чем заняты? _ Отдыхаем, силы накапливаем,— ответил Николаев.

— А вы?

— Андриян готов,— ответил за командира Быковский.

— Ничего, скоро и вас отправим,— Королев помедлил, задумался на секунду.— Немного подождите. Вот только Андриян с Павлом откроют двойные двери в космос... Тогда веселее будет летать. Но учтите: с вас, может быть, побольше спросим. Какой смысл повторять пройденное?!

— Я остаюсь на Земле.

— Все сделаем, что от нас зависит,— дополнил Николаев.

— Я готов,— заверил Валерий.

Наутро день выдался таким же безоблачным, как и прошедший. Серебристая ракета заманчиво поблескивала на солнце. Оба космонавта облачились в скафандры и теперь выглядели как средневековые рыцари. Звякнула сталь шлемов — командир и дублер «поцеловались».

— Знаю и надеюсь на вас, ребята,— Королев поднялся.— Ночь-то какая, звезд сколько... Пошли на улицу.

— До встречи на Земле!

— Счастливой дороги, Андрюша!

Андриян Николаев провел в космосе 94 часа 10 минут. Павел Попович, стартовавший через сутки,— 70 часов.

ИСТОРИЯ ИДЕИ ЛУННОЙ ОБИТАЕМОЙ БАЗЫ.

Командир «Союза-5» - Космонавт-14.

Кубасов В.Н. «Прикосновение космоса».

Человек вышел в космическое пространство.

КАНДИДАТЫ В КОСМОНАВТЫ.

Ракетное оружие XIX века.

КУБАСОВ Валерий Николаевич.

Глава 30-39.

1.2. ИДЕИ ПО ТЕПЛОВОЙ ЗАЩИТЕ ЖРД ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ПИОНЕРОВ РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ.

Главная страница > Цитатник