Главная страница >  Цитатник 

Первые психологические барьеры

Первые психологические барьеры

СТАРТ

Теперь, когда участие в длительном и сложном эксперименте становилось близкой реальностью, каждому из нас предстояло решить для себя вопрос о собственной психологической и физической подготовленности. В своей я был уверен. С детства тянулся я к спорту. В университете довольно регулярно занимался легкой атлетикой, лыжами и немного классической борьбой; в последние два года свободное время посвящал занятиям атлетизмом и имел небольшие успехи. Физическое здоровье всегда считал очень важным фактором, так как оно, на мой взгляд, — источник хорошего настроения, оптимизма, залог правильного восприятия окружающего. Мне казалось, что и психологически я готов к эксперименту, хотя мысль о продолжительном пребывании в герметичной камере вызывала тревогу…

«Обменные дни» доставили всем обследуемым массу хлопот. Необходимо было в течение нескольких суток записывать количество выпитой воды и учитывать мочевыделение, да еще дважды — в начале этих дней и по их окончании — принимать с пищей специальный краситель-кармин для того, чтобы специалисты могли проанализировать твердые отходы жизнедеятельности «отметки до метки». В эти дни рацион был особый, и поэтому нельзя было ничего съесть сверх положенного. Завершались они венопункцией — взятием крови из ионы, как мы называли, «большой кровью», в отличие от «малой», из пальца.

Как-то меня навестила женщина-хирург, которая делала операцию по удалению гланд. Видя мое плачевное состояние, она на собственный страх и риск отменила все антибиотики, которые к этому времени мне давали в изрядных дозах. Из-за них, вероятно, я лишился аппетита и заставлял себя есть через силу. После краткой беседы она сказала: «Мое лекарство вам, несомненно, понравится. Принимайте его три раза в сутки — перед завтраком, обедом, ужином».

Через некоторое время по настоянию клиницистов мне удалили миндалины. Казалось, что эта несложная операция не станет препятствием на пути к эксперименту. И вдруг спустя неделю я почувствовал себя больным. Температура резко подскочила, боль в горле усилилась. Стало ясно, что у меня ангина. Она была тяжелой, я чувствовал себя все хуже. Меня изолировали, и мое участие в эксперименте становилось весьма проблематичным. Товарищи по клинике изредка сочувственно заглядывали ко мне. Но что они могли сделать? Меня собрались переводить в больницу, и я понял, что вышел «из игры». Это было мучительно сознавать.

Когда я выздоровел, то значился уже в дублерах. В основной состав, кроме Германа и Виктора, был включен Борис. Дублеры вместе с основным составом участвовали в медицинских обследованиях, в подготовке к эксперименту. Скоро всех, включая и дублеров, перевели на специальный рацион, состоявший из сублимированных продуктов. Называются они так из-за метода их подготовки — сублимационной сушки. Состоит он в том, что натуральные замороженные продукты полностью обезвоживаются в вакууме. Перед употреблением их надо «восстанавливать», добавив в них воды…

К ужину лекарство стояло у моей кровати на столике: красное вино — кагор. Я пил его ежедневно перед едой и чувствовал, как бодрость и силы возвращаются ко мне. Теперь те, кто время от времени заглядывал ко мне, непременно с завистью спрашивали, чем я заболел.

До старта оставалось всего несколько суток. Я искренне сочувствовал Виктору, так как лучше, чем кто-либо, понимал его душевное состояние.

Время «старта» неумолимо приближалось. Недели за две до начала эксперимента я увидел вечером в холле Виктора, взволнованного и раскрасневшегося. Видимо, он неважно себя чувствовал. Ночью он кашлял, плохо спал, утром выглядел совершенно больным. Был поставлен диагноз — воспаление легких. Теперь и второй кандидат вышел из основного состава. Кто же заменит его? Как будет выглядеть окончательно экипаж?

Накануне эксперимента комиссия приняла окончательное решение о моем переводе в основную группу испытателей. Это был день, определивший мою жизнь на ближайшие годы, и мне казалось, что он один из самых значительных дней жизни. Итак, Герман, Борис и я.

Приближались ноябрьские праздники, и я собирался покидать клинику. Вот тогда-то меня и вызвал старший врач. Он спросил, хочу ли я войти вновь в основной состав испытателей? Я уже смирился с неудачей и не мог поверить теперь в такую возможность. Я чувствовал себя совершенно здоровым и с трудно описуемой радостью, конечно, согласился.

Герману и Борису было труднее — они прощались еще и с женами. Накануне старта нас перевели в специальное помещение. Оставалась последняя ночь. С нами неотлучно находился дежурный врач. Допоздна сидели вчетвером и разговаривали. Доктор Е. Гавриков, неоднократный участник различных камерных испытаний, делился с нами собственными наблюдениями, давал нам последние советы. Завтра мы втроем войдем в гермообъект и, отделенные от всего мира, целый год, 366 дней, будем там жить, работать, выполнять программу эксперимента, имитирующего длительный космический полет.

Нам было разрешено побывать в последний раз дома, попрощаться с родными. Я не мог скрыть от своих, что предстоит долгая разлука, что мне придется находиться в изоляции и специфических условиях. Я прощался с родителями, братьями, сестрой, друзьями.

Сознание того, что наши отношения будут предметом изучения специалистов-психологов, не делало для нас проблему отношений трех проще. Несомненно, каждому из нас предстояло преодолеть серьезный «психологический барьер». Мы знали, что подобного еще не было: и столь длительная изоляция в специфических условиях втроем, и искусственная атмосфера, и длительное употребление необычных воды и пищи — все это было в первый раз, а потому настораживало.

Хорошо ли я подготовлен к эксперименту? Достаточно ли хорошо знаю Германа и Бориса? Ответить на эти вопросы было невозможно. Мне казалось, что из всего, что нам предстоит, самым трудным испытанием будет длительное пребывание втроем в очень небольшом герметичном пространстве.

Как биологу, мне хотелось верить, что человеческий организм благодаря своим поистине огромным адаптивным возможностям в состоянии привыкнуть к новым условиям. Но на каком уровне это произойдет? Даже вода, носитель жизни в природе, и та будет необычной: она будет многократно получаться из мочи и других отходов жизнедеятельности наших организмов.

Конечно, ряд факторов, их влияние на организм человека уже достаточно изучены, но каков будет эффект от их комбинированного воздействия, как проявится он в столь необычных условиях?

А нам предстояло пить только эту воду, воду, полученную физико-химическим путем из отходов жизнедеятельности, испытывать ее действие на себе. Кислород для дыхания, так же как и вода, будет получаться тоже путем регенерации. Кроме того, нам предстоит питаться пищей, которую никто не употреблял столь длительный срок. Мы знали, что микроклимат нашего будущего жилища не всегда будет благоприятным.

Помню, раньше, занимаясь этой проблемой, я проверял влияние такой воды, прошедшей физико-химическую регенерацию, на дрожжевые клетки, на их физии, на их способность к делению. Какая это вода? Все ли мы знаем о ней? Та ли, что мы пьем каждый день? Может быть, чтобы стать вновь полноценной для человеческого организма, она должна пройти какой-то естественный, биологический цикл регенерации?

Пока на эти вопросы дать ответа никто не мог.

И на фоне всего этого мы должны резко изменить всю свою жизнь, лишиться привычного уклада, отказаться от многих удовольствий и привычек, ограничить свои духовные запросы, свести потребности в комфорте до минимума. Можно ли к этому приспособиться?

Нам придется столкнуться лицом к лицу с неизвестностью, идти вперед, чтобы тем, кто пойдет за нами, было хоть немного легче. Будем испытывать системы жизнеобеспечения и новое оборудование, испытывать и самих себя — свой организм, свою волю, чтобы ученые могли иметь точные сведения о тех рубежах, за которые природа запретила перешагивать. Необходимо получить точные сведения на Земле, прежде чем послать человека надолго в глубины космоса.

Понимая, сколь серьезен шаг, который нам предстояло сделать, я еще и еще раз спрашивал себя: почему бы мне не работать и не жить как большинство людей, пополнять научные знания, приобретать опыт экспериментальной работы без такого риска и без особых лишений? Конечно, и в обычной жизни, в работе и быту возникают трудности, но мне и моим товарищам предстояло совсем другое.

Первая ночь. Мы трое лежим без сна, каждый наедине со своими мыслями.

Вот почему вместе с Германом и Борисом я нахожусь здесь, на борту «Земного звездолета» — «космического корабля», плывущего по волнам времени.





Далее:
РОЖДЕНИЕ Р-9.
И СНОВА БАЙКОНУР.
АКАДЕМИЧЕСКИЕ БУДНИ.
Дерзкие предшественники.
ЗАВОД №22.
Международная авиационная федерация (FAI).
Подстраховка.
Ракета в космическое пространство.
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ КОСМИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ.


Главная страница >  Цитатник