Главная страница >  Цитатник 

И ДАВНО И НЕДАВНО

Отгремели ракетные двигатели, отшумели парашютные купола. Валерию Федоровичу Быковскому исполнилось пятьдесят четыре года. Но он неутомим и, если бы предложили снова полететь в космос, не отказался бы.

ДАВНО И НЕДАВНО (1963—1988 годы)

Владимир РЫБАЛКО, командир полка, в котором служил Валерий Быковский:

Тридцать шесть лет Валерий Быковский служит авиации и космонавтике, двадцать восемь из них — космосу. Каким был он все эти годы? Одинаковым, разным? Какая самая сильная черта его характера? Как воспринимали его друзья? Что думали о нем, что говорили — тогда и теперь?

Валерий первым в полку «захворал» фехтованием. До него никто этим делом не занимался. И вдруг где-то закупил рапиры, маски. И пошло. Сколько охотников, брат ты мой, нашлось. Кстати, созданная им команда по сей день живет и здравствует. Недавно три наших фехтовальщика взяли пальму первенства на окружных соревнованиях.

«Валерий отличался острым умом, упорством. Как летчик, все схватывал быстро и накрепко. Он был у нас членом комсомольского бюро эскадрильи. На собраниях выступал редко, но дельно. Меньше говорил, больше делал. Заваривал такую кашу в спорте, что втягивал самых меланхоличных. Вообще он хлопец компанейский. Жить в одиночку не мог.

Вот только двух вещей недолюбливал — турник и парашют.

Ну а летал он — дай бог каждому. Очень толково ходил на перехваты. А воздушный бой был его стихией. В хвост ему никто не заходил. Закладывал, брат ты мой, такие виражи. И хоть что. Крепок! Его сердцем доктора восхищались. И вот посмотришь — не богатырского сложения.

Что ж, прыгнул я. Приземлился на бетонку. Тряхнуло порядком. Но иду к подопечным, информирую: так, мол, и так, ваш командир семафор открыл. Жив. Здоров. Прошу на борт.

И странная штука: легкоатлет, гимнаст и все такое. На сцене выступал в партерной акробатике. Выжимал такие стойки — ахнешь. А турник обходил стороной. Ну это куда ни шло, можно и без перекладины прожить. А вот без парашюта летчику не годится. Решаюсь на эксперимент. Сегодня, говорю, я прыгну. И не как-нибудь, а на боевом парашюте. А потом вы с Киселем пойдете за мной. Николай Кисель тоже не испытывал особого удовольствия от свободного падения...

1963 год»

Полетели. Валерий решил прыгать с боевым. Так, конечно, труднее: скорость снижения побольше, значит, и встряска поострее. Прыгнул. Как положено.

«Справедливо говорят, что в отряде космонавтов мы все друзья, а с Валерием у меня многолетняя дружба. Мы познакомились еще до зачисления в отряд космонавтов. Вместе прошли медицинскую комиссию. Вместе готовились к моему полету, так как он был моим дублером. Одним словом, все время вместе, причем в буквальном смысле слова.

Андриян НИКОЛАЕВ, летчик-космонавт СССР:

Валерий поражал нас своей выдержкой и волей на тренировках. Он отлично справлялся с высокими нагрузками. Мы только удивлялись тому, как, не обладая фигурой тяжелоатлета, он легко справлялся с любым физическим напряжением.

...Каким-то образом мы влияли друг на друга, как говорят, шлифуя наши характеры. Самое ценное в нашей дружбе, на мой взгляд, то, что мы говорим правду в глаза друг другу. Иногда спорим и горячимся, но в конечном итоге, доискавшись истины, честно признаем свои ошибки, когда они случаются.

1963 год»

Валерий активнейшим образом участвовал в нашей совместной работе по усовершенствованию методов тренировок и отработке системы управления космического корабля. Надо сказать, что такая работа космонавтов совместно с инженерами и учеными велась и будет вестись впредь, потому что мы вместе идем нехожеными тропами.

«В детские годы Валерий немного выделялся из среды других детей нашего большого дома. Внешне он выглядел шупленьким, худеньким, однако был достаточно бойким и отчаянным мальчиком. Он, как и все дети, увлекался всевозможными играми, изобретательством, мастерил кораблики, разбирал и собирал игрушки. Учиться он начал в сорок втором году. К этому времени Валерий мог уже читать и писать. Учился он прилежно, хорошо, участвовал в работе школьных кружков, был зачинщиком, заводилой всяких игр и путешествий.

Федор БЫКОВСКИЙ, отец космонавта:

Валерию присущи настойчивость, упорство, честность. Если он что-либо задумает, то обязательно сделает, каких бы сил и трудностей это ни стоило.

Валерий хотя и выглядел худеньким, однако был физически сильным, выносливым. С раннего возраста он увлекся футболом, хоккеем, волейболом, хорошо играл в городки. Ему ничего не стоило прыгнуть в воду с десятиметровой вышки, проплыть 30—40 метров под водой.

Борис БАЗАНОВ, учитель железнодорожной школы № 1:

1964 год»

1965 год»

«Я не помню случая, чтобы Валерий пытался словчить или съюлить. Если он не подготовил урок, то прямо заявит: урок не выучил, отвечу вам завтра. И слово свое он сдерживал твердо. Он был честен и требователен к себе.

«С Валерием долго разговаривал на всякие житейские, в основном к предстоящему полету отношения не имеющие темы и ненароком задал бестактный вопрос о том, как идут его занятия в академии. Дело в том, что все космонавты Центра — и уже слетавшие в космос, и только закончившие курс подготовки ЦПК и получившие приказом звание «космонавт»,— все они стали к тому времени слушателями Военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского.

Марк ГАЛЛАЙ, заслуженный летчик-испытатель СССР, писатель:

В авиации процесс повышения требований к уровню технической, да и общей (поскольку одна с другой тесно связаны) культуры летчика развивался постепенно. Когда-то, в начале века, на заре становления летной профессии пилот был скорее спортсменом, нежели человеком технической специальности. И, наверное, не случайно среди первых летчиков разных стран было немало известных спортсменов, которые — одни с большим, другие с меньшим успехом — дружно устремились в воздух. Достаточно вспомнить хотя бы велогонщика Уточкина или борца Заикина. Смелость, физическая ловкость, умение в нужный момент «выложиться» — все это у спортсменов было... Но очень скоро этого оказалось недостаточно. Потребовался вкус к технике, умение разбираться в ней, наконец, интуиция более глубокая, чем чисто спортивная. Потребовался интеллект! И на сцену выходят такие летчики, как Ефимов, Нестеров, Арцеулов и им подобные... Проходят еще годы и десятилетия, неузнаваемо усложняется авиационная техника, самолет начинает уметь многое такое, о чем всего несколькими годами раньше даже мечтать фантазии не хватало... И вот уже требуется летчикам высшее авиационно-техническое образование. Самолетный штурвал берет в свои руки инженер...

Значение этого обстоятельства выходило далеко за пределы личных биографий нескольких симпатичных и популярных молодых офицеров.

Но и добрых пятнадцать лет назад, когда вопрос на первый взгляд не представлялся таким очевидным, уже тогда наиболее дальновидные руководители нашей космической программы (тут нельзя особо не вспомнить добрым словом настойчивость первого начальника ЦПК Е.А.Карпова) четко сориентировали космонавтов: «Учитесь!»

Космонавтика прошла этот путь — как бы по уже проторенной дороге — гораздо быстрей. Сегодня, когда в космосе на летающих лабораториях проводятся сложнейшие и тончайшие эксперименты в самых разных областях знания, когда космические корабли меняют орбиты, сходятся, стыкуются, маневрируют, места для сомнений в том, что нужна ли космонавту инженерная квалификация, больше не осталось.

Услышав это, я не смог не подумать о том, как охотно любой из спокойно учащихся на втором курсе академии будущих космонавтов поменялся бы местом с первокурсником Быковским. Но он говорил совершенно искренне. Наверное, это заложено в психологии нормального, активного, деятельного человека: видеть прежде всего не то, что удалось, а то, что по тем или иным причинам не получается.

И космонавты пошли, как говорится, без отрыва от основной работы в академию. Нелегко давалось им это «без отрыва». В тот день на космодроме, когда я задал свой — повторяю, бестактный — вопрос о ходе его академических дел, Валерий, махнув рукой, сказал, что дела эти идут далеко не блестяще. Никак не удается дожать первый курс. Приходится очень много пропускать: тем, кто уже слетал в космос, из-за «представительства», а тем, кто готовится к ближайшим полетам, естественно, из-за самой этой, занимающей бездну времени и сил подготовки. «Лучше всего,— добавил не без зависти Быковский,— ребятам из второго набора. Они в подготовку к конкретному полету еще не вписались, в этом смысле у них все впереди. Вот и учатся пока спокойно в академии. Многие уже на втором курсе».

Борис ЛЕГОНЬКОВ, заслуженный тренер СССР:

1985 год»

Потом эти «заряды» я ощутил на себе надолго, причем, откровенно говоря, без должного восторга.

«...В тот день первый начальник Центра Е. Карпов представлял вновь прибывших космонавтов. Пришел черед Быковского. Евгений Анатольевич заметил: «Вы не глядите, что он худ и бледен, зато этот человек обладает таким мощным зарядом энергии, какому может позавидовать любой спринтер при старте».

Позднее перешли в бассейн под крышей, а Быковский, опять опередив всех, без всяких команд начал выполнять сложные прыжки, правда, очень успешно, а у меня опять неприятности...

Посудите сами. Приезжаем на занятия по прыжкам в воду и плаванию, которые проводились на естественном водоеме. Быковский, опередив всех, уже успел привязать канат к суку дерева на берегу и с разбега, взвившись над обрывом, стал нырять в неизвестный водоем. Меня за те прыжки, конечно, не похвалили.

В отряде космонавтов Быковский на первых порах оставлял впечатление человека, который, казалось, не мог больше минуты слушать наставления педагогов. Но, как говорится, с ходу выполнял, что от него требуется. А потом, особенно выполнив очередное сложное задание, мог крепко заснуть...

Постепенно все привыкли к проделкам Быковского, как и к тому, что он может вытащить в спортивной игре, казалось бы, безнадежный мяч, прорваться с шайбой к воротам, обыграв на большой скорости почти всю команду соперников.

Быковский, впрочем, как и все космонавты, стал ярым поклонником тенниса (это явно «виноват» их наставник Герой Советского Союза Н.Каманин). Даже после основных тренировок Валерия часто можно было видеть на теннисном корте. В самый напряженный момент поединка он оказывался у самой сетки и завершал игру неотразимым ударом.

После своего первого полета Быковский сразу начал успешно догонять в учебе своих товарищей по академии, одновременно продолжал, тоже не без успеха, тренироваться на специальных стендах и тренажерах, изучать новую технику и конечно же входить в обычный ритм физической подготовки.

...Не забыть, как космонавты однажды решили с семьями встречать Новый год. И вдруг в разгар веселья появились... мушкетеры. Быковский, как оказалось, объездил все прокатные пункты и постарался окунуть друзей и близких в XVIII век. Подыграть этому экспромту было нетрудно, поскольку космонавты — люди с завидным чувством юмора.

На специальных занятиях Быковский выглядел удрученным. Как-то я спросил у него, почему он такой мрачный. И услышал в ответ: «Это один из самых важных, на мой взгляд, разделов. И отношусь я к нему с явным уважением, или, если хочешь на «вы», вот почему я такой серьезный».

Юрий Алексеевич оказался прав, ведь только Горбатко и Быковский из первого набора космонавтов трижды побывали в космосе. Валерий Федорович, будущий дважды Герой Советского Союза, пришел в отряд в возрасте 26 лет, а свой третий полет он совершил, когда ему было 44 года. Поистине это был подвиг!

Однажды я поинтересовался у Ю.Гагарина, какого он мнения о Быковском. Первый космонавт на минуту задумался, а потом сказал: «Он очень целостный человек, долгие годы ощущавший тепло и заботу родителей, способный на многое. Он не так разбросан, как может показаться. Если задастся какой-то целью — он обязательно достигнет ее. Мне почему-то кажется, что именно он дольше всех из нас будет летать. Попомни...»

Евгений ФРОЛОВ, ведущий конструктор космических кораблей «Восток» и «Восход»:

1986 год»

Валерий Быковский начитанный, он любит книги, быстро схватывает технические вопросы, серьезно интересуется и увлекается техническими проработками. У него хорошая семья. Как личность Валерий неординарен.

«Валерий — типичный московский парень. Он исключительно остроумный человек, быстро схватывающий, у него великолепная реакция. Он коммуникабельный, но трудно сходится с людьми. У него характер сложный. Валерий был высококвалифицированный специалист и летчик, он прекрасно знал ту технику, на которой мы готовили космический полет.

Георгий ТЮЛИН, генерал-лейтенант в отставке:

1987 год»

Государственная комиссия собрана на срочное заседание. Заслушиваются доклады технического руководителя и Главного конструктора системы, принимается решение: блок аппаратуры снять, заменить, провести автономные испытания, а затем и генеральные, всей ракеты.

«Старт Валерия Быковского, намеченный на 12 июня, из-за солнечной активности был перенесен сначала на 13-е, а затем на 14 июня. И вот Быковский занял место в корабле. Но «невезения» — переносы старта — на этом не закончились.

Нервное напряжение нарастало, хотя каждый старался свои чувства скрыть, не показать свое волнение другим. Ко мне обратился присутствующий на пуске один из руководителей высокого ранга.

Вроде бы просто, логично, полная ясность, что делать. Но ведь все это требует времени, не минут, а часов...

Я понимал тревогу его, но и состояние космонавта нельзя не учитывать. Сохранит ли человек работоспособность в космосе, для всех нас еще во многом загадочном?..

— Георгий Александрович,— начал он со свойственной ему деликатностью,— не лучше ли еще на сутки отложить пуск?

Вспоминая сейчас всю напряженность тех июньских дней, вновь возвращаюсь к Валерию Быковскому и не могу не отдать должное его самообладанию, выдержке, спокойствию. Казалось, что он даже не проявлял особого интереса к причинам задержки, его доклады звучали четко, данные телеметрии подтверждали, что космонавт чувствует себя нормально.

Многократно взвесив все «за» и «против», посоветовавшись с С.П.Королевым и М.В.Келдышем, принимаю решение: продолжать работу и не откладывать пуск. Это мнение докладываю на очередном заседании Госкомиссии. Меня поддержали.

1987 год»

Немалая заслуга в этом и Юрия Гагарина. Он был на связи с «Ястребом», шутил, балагурил, включал трансляцию музыки, объяснял задержку старта разными мелочами.

«С Валерием Быковским я впервые встретился в марте 1961 года. Это было во время его первого приезда на Байконур в составе шестерки. Сергей Павлович познакомил нас с космонавтами и попросил:

Владимир БЕЛЯЕВ, начальник группы монтажа и испытаний «Востока»:

Валерий тех лет запомнился мне своей дотошностью, неподдельным, ироничным юмором, собранностью, деловитостью.

— Научите ребят всему, что сами знаете о «Востоке», тщательно проведите объяснения по технике, вдумчиво.

«Боялся не полететь».

Теперь уже широко известно, что «Восток» Быковского долго ожидал старта. Целых пять часов просидел Валерий в корабле. Но параметры медицинских наблюдений показывали, что вел он себя безупречно. Он был спокоен и уравновешен. После полета я спросил у Валерия, что он пережил, что чувствовал, когда стали откладывать старт. Он ответил:

1987 год»

На Байконуре мы часто работали вместе, дружили, ходили на рыбалку. Валерий был другом Гагарина, и они неоднократно бывали у меня дома, в Ленинске, где я жил долгие годы...

5 августа 1961 года вместе с секретарем Тамдынского райкома комсомола У. Т. Турмахановым мы оказались километрах в двухстах от космодрома Байконур. Никто из нас тогда ничего о нем не знал. Ни Усербай Турмаханович, ни шофер вездехода, ни я. Космодром тогда был совершенно секретным объектом, а мы просто заблудились — вместо того, чтобы двигаться в сторону Бухары, где я работал секретарем обкома комсомола, мы почти всю ночь ехали в обратном направлении. Поняли мы это лишь тогда, когда наш газик чуть было не свалился с высокого берега высохшей Жанадарьи. У заброшенного чабанского колодца устроились на отдых, но часа через два-три, разбуженные шофером, с удивлением стали наблюдать за двигавшимся огромным шаром. Усербай Турмаханович, по образованию учитель физики, утверждал, что это шаровая молния.

В связи с воспоминанием Владимира Беляева хочу рассказать и о своем первом впечатлении о Байконуре, о некоторых именах и фактах, навсегда вошедших в его историю.

— Их просто не видно, слишком далеко идет гроза. Даже грома не слышно, а молнию всегда видно,— убеждал Турмаханов.

— Но ведь нет облаков? — не согласился я.

Кажется, сошлись мы тогда все-таки, что увидели шаровую молнию.

Что-то мешало мне согласиться с ним. Были уже сообщения ТАСС о запусках межконтинентальных баллистических ракет, осуществил полет в космос Юрий Гагарин. Но где находится старт? В Сибири? Казахстане? В Каракумах? Знали это лишь посвященные люди. Ведь Гагарин приземлился в степи под Саратовом, и думать, что стартовал он с берегов Аральского моря, не приходилось.

Рассказывая секретарю обкома партии Н.И.Белоусову о поездке к чабанам, поделился и впечатлениями о наблюдении за шаровой молнией. На что он изумленно сказал:

До Бухары добирались долго. А там узнали о полете в космос Германа Титова, о его старте и приземлении. И опять на Волге.

Долгие годы космодром Байконур считался сверхсекретным объектом. Да и великое множество всего, что делалось в космосе и в космической программе, на долгие годы засекречивалось. Не говоря уж о неполадках. О них запрещалось говорить, писать.

— Какая там молния?! Вы наблюдали за стартом Германа Титова, находясь не так уж и далеко от космодрома...

Странной и нелепой казалась в телерепортажах с Байконура процедура, когда космонавты отдавали рапорт какому-то инкогнито, какому-то мифическому Председателю Государственной комиссии. Теперь мы его знаем. Это генерал-лейтенант Керим Алиевич Керимов. Его также открыло, рассекретило нынешнее время. Еще недавно нельзя было рядом с фамилией Г.А.Тюлина писать «Председатель Государственной комиссии», хотя он им и был двадцать лет назад. Теперь можно. В этом тоже заслуга нового времени.

Белые пятна в отечественной истории, в том числе и в космической, пошли не на пользу нашему развитию, нашему обществу. Но пришло новое время, оно открыло нам имена людей, высветило факты, которые позволяют понять и осознать многое из недавно пережитого.

О своем первом посещении космодрома, уже упомянутом в книге, о своих первых впечатлениях мне рассказывали два космонавта — Валерий Быковский и Герман Титов. Рассказывать рассказывали, но в печать эти рассказы долго не могли попасть, хотя история отечественной космической гавани, своеобразная и, как всякая история, интересная для множества людей, не настолько секретна, чтобы держать ее за семью печатями.

Разными легендами окружен космодром Байконур. Но когда подлинная его история и повседневная жизнь благодаря газетам и телевизионным репортажам, недавно вышедшим книгам пришла к миллионам людей, легенды обрели реальные черты.

Космодром Байконур начинался со станции Джусалы. 2500-й километр железнодорожного пути от Москвы. Сюда впервые 12 января 1955 года прибыли две теплушки. Скучный пейзаж почти безжизненной, неуютной пустыни. Бедный поселок из рыжих мазанок с плоскими крышами, два одноэтажных здания европейской архитектуры, самый значительный среди всех строений — станционный дом.

Есть в Казахстане маленькое поселение под названием Байконур. И находится оно почти в трехстах километрах от космодрома по трассе полета ракет. Из-за секретности никакие близлежащие географические названия в сочетании с космодромом в прошлые годы не проходили. Со временем голое слово «космодром» стало приедаться. И тогда у космодрома появилось свое имя, свое название — Байконур, означающее по-русски примерно следующее: просторный (или богатый: бай — богатство) край коричневой земли.

После тщательного изучения ряда районов страны, учитывая требования специалистов, комиссия сделала вывод: больше всего для этих целей подходит Казахстан, а если точно, то пустынный район восточное Аральского моря.

Годом раньше здесь работала комиссия по выбору места. Учитывалось множество факторов. Были среди них важнейшие и важные. К первым относилось наличие железной дороги, расстояние космодрома до экватора (чем ближе к нему, тем больший груз может вынести ракета на орбиту без увеличения энергоресурсов), малонаселенность края. Последнее нельзя было не учитывать по той причине, что во время пуска ракет на землю падают отделяемые от них ступени. Второй разряд важности учитывал наличие автомобильных дорог, водного пути, количество солнечных дней, осадков в год.

В проектном задании на строительство космодрома отмечалось его назначение; принимать с заводов-изготовителей готовые блоки ракетно-космических систем, собирать их воедино, испытывать, а затем запускать космические летательные аппараты на орбиту вокруг Земли и далее.

В апреле 1955 года рядом с двумя теплушками уже стояли семь пассажирских вагонов. В этом «городке» в то время находилось все управление строительством. Создавали космодром в основном военные строители — юноши пятидесятых. На их долю выпали и тридцатиградусные с жестокими ветрами морозы, и сорокапятиградусная, без малейшего дуновения ветерка жара. Одни строили, а вслед за ними другие оборудовали комплекс различных сооружений, каждое из которых создавалось по индивидуальному проекту и было, по существу, уникальным. Строились и оборудовались на огромном пространстве десятки производственных корпусов, сотни больших и малых производственно-научных помещений, бытовых зданий, Возведенные корпуса оснащались техникой. Все объекты, исходя из технологии подготовки и пуска ракетных космических кораблей и систем, соединялись единой рациональной системой связи, энергопитания, водоснабжения, теплофикации. Строились железные и шоссейные дороги, строился и город Ленинск. Место для него выбрали на берегу Сырдарьи, невдалеке от железнодорожной станции.

К тому моменту, когда первые шесть космонавтов впервые оказались на космодроме, вся сложная предполетная подготовка была уже почти закончена.

Космодром Байконур был готов к работе через два года и четыре месяца. От космодрома на десятки километров во все стороны — ни городов, ни поселков — раскинулась пустыня.

Валерий Быковский, Юрий Гагарин, Андриян Николаев, Григорий Нелюбов, Павел Попович и Герман Титов ехали в автобусе по цветущей, благоухающей пустыне. Стоял теплый март — лучшая пора в этих местах. На следующий день космонавтов повезли на экскурсию по космодрому.

— Мы знали корабль, отработали управление им,— рассказывал Валерий Быковский,— морально и физически подготовились к встрече с космосом, но живой ракеты еще не видели. А интерес к ней был огромный.

«Хочется ходить здесь с непокрытой головой».

В монтажно-испытательном корпусе, который впоследствии так привычно стали называть МИКом, космонавты увидели, как проходит испытания ракета-носитель, увидели сам космический корабль. Недавние летчики-истребители смотрели на ракету как зачарованные. Восхищение космонавтов всем увиденным на космодроме очень точно выразил Юрий Гагарин:

— Совсем скоро, друзья, мы будем провожать в космос одного из вас.

При запуске ракеты С.П.Королев сказал:

— Не беспокойтесь, дела хватит всем. Полеты только начинаются, и все вы будете первыми, каждый в чем-то принципиально новом, своем...

И, словно поняв настроение космонавтов, внимательно его слушавших, добавил уверенно:

Валентина ТЕРЕШКОВА, летчик-космонавт СССР:

Валерий Быковский был первым космонавтом, который пробыл в космосе, выполняя сложную программу, пять суток, он единственный, кто тогда выполнил групповой полет с космонавтом-женщиной.

— Четвертый месяц пошел — совсем большой мужик стал,— гордился Валерий,— шесть килограммов триста граммов!

«Даже в вечерней темноте было видно, как зажигались в глазах Валерия мечтательные огоньки, когда он заговаривал о своем маленьком сынишке.

— На меня!..

— А на кого больше похож?

— И глаза мои, и нос, и волосенки,— восторгался Валерий.— Мама говорит: точно таким был и я, когда родился.

Зажигая спички, мы рассматривали фотографию трехмесячного карапуза с широко раскрытыми глазенками. А на другой фотографии Валерий с ребенком на руках, тянущимся к цветам; рядом молодая женщина со счастливым лицом — Валя, жена Быковского.

— Обязательно возьму фотографию на корабль,— доверительно шепнул мне Валерий,— вырастет — сам в космос слетает.

А посмотрев на далекую Луну, Валерий умолк. Видимо, представилось ему, как вокруг маленького далеко отсюда, в Звездном городке, хлопочут родные, а сами думают: не завтра ли старт, не объявит ли утром радио о космонавте-пять?

Зигмунд ЙЕН, летчик-космонавт СССР, летчик-космонавт ГДР:

1964 год»

1986 год»

«О том, что у Быковских случилось несчастье, произошла непоправимая беда, я узнал спустя неделю. Позвонил в Москву. Валерия дома не застал. Разговаривал с Валентиной Михайловной. Осенью того года я приезжал в Москву, в Звездном встретились с Валерием. Вспоминая те печальные дни и скупые разговоры со своим командиром, хочу сказать: Валерий посуровел, стал более собранным, даже несколько замкнутым. Я знаю других начальников и думаю, что они сыновьям не подают такого примера, как Быковский.


Мысли Зигмунда Йена подсказали мне заключительную главу этой книги.





Далее:
Константин Феоктистов, «Траектория жизни».
ВЫБОР СТРАТЕГИЧЕСКИХ РАКЕТ.
Плутон и Харон.
РАДИОЛОКАЦИОННАЯ СИСТЕМА КОСМИЧЕСКИХ АППАРАТОВ «ВЕНЕРА-15» И «ВЕНЕРА-16».
СОЛНЕЧНЫЕ ОРБИТАЛЬНЫЕ ЭЛЕКТРОСТАНЦИИ.
РАДИОРЕТРАНСЛЯТОРЫ НА ОРБИТЕ.
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ КОСМИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ.
Зарождение идеи.
РАКЕТНЫЙ БЛОК ЛУННОГО КОРАБЛЯ.


Главная страница >  Цитатник