Главная страница >  Цитатник 

Анатолий Покровский:

Анатолий ПОКРОВСКИЙ:

СТАРТУЮЩИЕ ПЕРЬЯ

— Как вы оцениваете программу «Фобос»?

ДУША ЖИВАЯ КОСМОНАВТИКИ

Этот разговор с профессором Жаком Бламаном состоялся осенью прошлого года, когда о неполадках с одним из «Фобосов» ходили только смутные слухи. На них, видимо, дипломатично и намекал французский ученый — как же еще можно помочь «оглохшей», точнее, «оглушенной» неправильными действиями операторов автоматической станции за миллионы километров от Земли? Сейчас, когда стало известно и о неполадках со вторым «Фобосом», невольно начинаешь думать: а не было ли еще каких-то дурных предчувствий у профессора? Ведь вопрос был не об одной станции, а о всей программе...

— Я молюсь за нее.

Более того, бывая на международных конференциях и выставках по космической тематике, где не то что каждая страна, каждая фирма старается поярче представить свои планы и разработки (со строгим сохранением фирменных секретов), каждый раз поражаешься несоразмерной заслугам скромности советских разделов таких выставок. В лучшем случае макет уже летавшего аппарата да типографски блеклый буклет о старой технике. То же и в докладах — только в рамках специальности докладчика, без широких обобщений и осмыслений возможностей космонавтики вообще, не говоря уже о научных мечтаниях, которые были бы способны, подобно трудам К.Э. Циолковского, всколыхнуть умы и души. А как умел С.П. Королев на страницах «Правды» под псевдонимом «профессор Сергеев» раскрывать потенциальные возможности уже существующей и еще только планируемой космической техники!

Нет-нет, ни атома злопыхательства или какого-либо подобного чувства не ощущалось в словах профессора. Он, как и его коллеги из еще двенадцати стран — участниц программы «Фобос», искренне переживал: действительно, хоть молись за ее успех. И он давно и плодотворно сотрудничает с советскими учеными. И как специалист, наверное, может точнее и глубже судить о процессах, происходящих в нашей космонавтике, чем журналист, снабжаемый информацией на казенных брифингах, пресс-конференциях или собирающий ее в частных беседах. Бламон не пожалел времени на встречу и подробно изложил свои взгляды на организацию исследований Солнечной системы и их приложение к земным интересам, на состояние и возможности международной кооперации в этом деле. Мне они показались строгими и стройными. Во всяком случае с такой широкой и продуманной программой действий последнее время не приходилось встречаться при беседах с советскими специалистами.

Не будем вспоминать старое, хотя по этому поводу было сказано немало горьких слов, в том числе на страницах «Правды», в том числе самими космонавтами. Напомню недавние факты.

Похоже, торжествует ложно понятая «секретность», сохранившаяся от недобрых времен тотальной подозрительности. В печати уже отмечалось, что она удобна не только для действительно нужной и важной охраны государственных, военных, экономических тайн, но и для прикрытия собственных просчетов, ошибок, а то и просто расхлябанности в том или ином ведомстве. Увы, в том же ряду оказалась и космонавтика.

Конечно же, техника есть техника, и всякое может случиться. Но и объяснить людям по-человечески причины неполадок необходимо.

15 сентября после трудной посадки советско-афганского экипажа наша газета отмечала: «Уже ясно, что «третий космонавт» (речь идет об ЭВМ.— А. П.) на борту корабля нуждается в более тщательном контроле и управлении». Замечание осталось «без комментариев». Чуть позже подобная же накладка при приземлении советско-французского экипажа заставила вернуться к той же теме в номере от 22 декабря: «Не ладятся что-то в последнее время в ЦУПе дела с программированием и с использованием бортовой вычислительной машины». Так что неправильная передача команды на «Фобос-1» не была исключением. Как не было исключением и привычное молчание руководства этими полетами о, что называется, принятых мерах. И, наконец, 28 ноября были опубликованы слова из предстартового интервью Сергея Крикалева, и ныне работающего на орбите: «Кроме того, примем на «Мире» еще один модуль, на котором, помимо другого оборудования, будут скафандры для автономного передвижения в космосе». Полет близится к концу, из ЦУПа регулярно уведомляют, что все идет «по программе», словно о новом модуле никто ничего не слышал, словно не снижен кпд экипажа.

Такие «секреты» безнаказанно не проходят. Недавно с горечью, но и с пониманием, чем они вызваны, прочитал сердитые слова драматурга Виктора Розова: «На кой черт летит куда-то во Вселенную эта гигантская штука... «Фобос», кажется? А за ней еще одна! Ведь стоят-то они, наверно, миллиарды рублей!»

Что тут морализировать! У меня из головы не выходит случай перед стартом советско-французского экипажа. Мы шли на пресс-конференцию в Ленинске с представителями Главкосмоса СССР и КНЕС Франции. И вдруг на предназначенном для того здании вместо привычной вывески «Гарнизонный Дом офицеров» я увидел скороспелую поделку: «Городской Дом культуры». Зачем? Почему? У нас что, нет Советской Армии? Или она обходится без офицеров? И кому пускаем пыль в глаза? Генерал-лейтенанту авиации Владимиру Шаталову? Бригадному генералу ВВС Франции Герою Советского Союза Жан-Лу Кретьену? Да уж не самих ли себя мы обманываем?

— Смею сказать, что необходимо крепко подумать и об астрономических расходах на космические исследования.

И он не одинок в подобном восприятии современного состояния космонавтики. Несколько кандидатов в народные депутаты включили пункт о сокращении расходов на космические исследования в свои предвыборные программы. А уже избранный депутатом Чингиз Айтматов прямо заявил:

Конечно, однозначного ответа здесь не существует. Но как человек, добрых два десятка лет следящий за процессами, происходящими в космонавтике, готов утверждать: живую ее душу словно затащили в мрачную прозекторскую и разъяли на составляющие части по ведомственной принадлежности. Тут Министерства общего машиностроения и авиационной промышленности со своими могущественными фирмами, Министерства связи и здравоохранения, Госкомгидромет и госцентр «Природа», «Интеркосмос» и Главкосмос СССР, Институт космических исследований и Институт геохимии и аналитической химии АН СССР, да и мало ли еще какие учреждения и предприятия! И каждое ведомство «тянет одеяло» на себя.

Сопоставьте сказанное с тем искренним взрывом энтузиазма, гордости, ликования, восхищения, который прокатился по стране после полета Юрия Гагарина, и согласитесь — настала, наконец, пора спросить: что происходит с нашей космонавтикой? Что стало с ее живой душой, которая сулила осенить нашу планету надеждой на избавление человечества от грозящих экологического, энергетического и прочих кризисов?

Потом я спрашивал знающих людей: неужели опять секретность помешала?

Прежде всего, конечно, финансовое «одеяло». До сих пор помню, как маялся на международной пресс-конференции в 1975 году тогдашний председатель «Интеркосмоса» академик Б. Петров. Американские журналисты задали ему естественный и привычный для них вопрос: «В какую сумму выливаются расходы СССР на стыковку «Союза» с «Аполлоном»?»

Судя по тому, как спустя тринадцать лет так же маялся под градом вопросов об «Энергии» представитель Министерства общего машиностроения на конгрессе Международной астронавтической федерации О. Шишкин, положение с тех пор мало изменилось. Правда, в последнее время Главкосмос СССР вносит коммерческую ноту в космические исследования. Но и тут происходят странные вещи.

— Да какая секретность, — отмахивались они, — когда мы всю технику астронавтам показали. Как стоимость подсчитать, когда, сам знаешь, ЦПК — это одно, ЦУП — другое, Байконур — третье, фирмы-изготовители — четвертое, пятое и десятое...

Словом, если Чингиз Айтматов всерьез задумал разобраться с «астрономическими расходами», то ему придется немало потрудиться, чтобы выяснить, астрономические ли они, как и туда ли распределяются. И все-таки это еще только полбеды. Гораздо хуже, что ведомства растаскивают по кусочкам и «одеяла» научных и технических достижений космонавтики, которые, конечно же, есть и которыми все мы, порой незаметно для себя, пользуемся. Но эти результаты, несомненно, могли бы быть и ощутимее и ярче.

С удивлением прочитал в «Комсомольской правде» обещание министра химической промышленности СССР Ю. Беспалова заплатить валютой за командировку журналиста в космос. Если у министра есть личные сбережения за рубежом, что ж, его дело, как их расходовать. А если речь идет о миллионах, заработанных отраслью, то можно из почты «Правды» подобрать несколько адресов, где эта валюта могла бы облегчить жизнь людям.

Между тем с трибуны ООН ясно было сказано, что международное содружество наций могло бы активно использовать космонавтику для глобального экологического мониторинга. Экологическое состояние планеты волнует сейчас многих, и, несомненно, такая направленность усилий и финансирования в космонавтике была бы с пониманием встречена в разных странах. Вот только опять приходится говорить, что о практических шагах в этом направлении конкретных сведений не поступает. Да и то сказать — какому-то одному ведомству такое дело просто не под силу. Нужно объединение их возможностей под единым руководством компетентного и авторитетного органа вместо множества прежних.

Например, до сих пор не найдено разумное распределение применения пилотируемой и автоматической космической техники. Все еще с трудом, просачиваются в первичные звенья лесного, сельского, рыбопромыслового хозяйства сведения, запечатленные на снимках с орбиты. Известно, что каждый из них несет разнообразную информацию, но используется она, как правило, односторонне или вообще оседает в недрах госцентра «Природа» — монополиста этого вида космической деятельности.

Ну а что касается «Фобоса-2», то последние официальные сведения о нем такие. Для более глубокого анализа сложившейся ситуации и комплексного рассмотрения проблем организовано 12 специальных групп из инженеров и ученых, вырабатывающих рекомендации и ежесуточные программы работ для группы управления полетом.

Специалисты могут значительно дополнить это перечисление. Но самый негативный пример, пожалуй, с использованием «Бурана». О нем много говорилось и писалось, на него возлагались разнообразные надежды. Но после пробного беспилотного полета он застрял в ангарах Байконура. Не вписался в систему уверенно зарекомендовавших себя орбитальных станций и кораблей одноразового использования? Обнаружены технические неполадки? По-прежнему можно только гадать, ибо никаких известий из этих самых ангаров не просачивается. Но и без них ясно, что на долгое время омертвлены миллиарды рублей, столь необходимых народному хозяйству.

И здесь придется вернуться к тому, с чего начинался наш разговор. Явно ощущается недостаток ясной, общепринятой перспективы путей развития советской космонавтики, ее приоритетных направлений и способов использования достижений в народном хозяйстве. И, видимо, депутатам будущего Верховного Совета СССР есть смысл включить эту проблему в сферу своих интересов. Космонавтика заслуживает того, чтобы в надежных и уверенных руках вновь засияла своим разноцветьем ее живая душа.

До чего же, оказывается, вошло в привычку живое дело расчленять по комиссиям и подкомиссиям! Похоже, так удобнее не только «тянуть одеяло» в разные стороны, но и размазывать ответственность за печальные результаты.





Далее:
ЛЕОНОВ Алексей Архипович.
Кубасов В.Н. «Прикосновение космоса».
ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА РУССКОГО ИЗДАНИЯ.
Как мы не слетали на Луну.
McDIVITT JAMES.
Краффт А. Эрике «Будущее космической индустрии».
CONRAD CHARLES.
За границами атмосферы.
Оберт Г. «Пути осуществления космических полетов».


Главная страница >  Цитатник