5 мая 1961 года в Звездный приехали руководители ВВС: Главный маршал авиации Константин Андреевич . > Первой в космосе должна стать советская женщина

Главная страница > Цитатник

Первой в космосе должна стать советская женщина - фрагменты из рукописи Н.П.Каманина

5 мая 1961 года в Звездный приехали руководители ВВС: Главный маршал авиации Константин Андреевич Вершинин, маршалы С.И.Руденко, В.А.Судец, генералы А.Г.Рытов, Ф.П.Полынин, П.И.Брайко, А.Н.Пономарев, А.Н.Бабийчук, Л.И.Горегляд. Собравшиеся вместе с космонавтами ждали приезда Министра обороны СССР.

ПЕРВОЙ В КОСМОСЕ ДОЛЖНА СТАТЬ СОВЕТСКАЯ ЖЕНЩИНА (фрагменты из неопубликованной рукописи)

После выступлений Вершинина, Рытова, Руденко и Судца слово было предоставлено Гагарину. Юрий Алексеевич поблагодарил министра и руководителей ВВС за большое доверие, оказанное ему при выполнении первого полета в космос, и добавил, что полет подготовили тысячи специалистов – вся наша страна – и что это было решающим в его успешном осуществлении. Посмотрев в зал, Гагарин встретился глазами с десятками таких близких и дорогих ему лиц товарищей-космонавтов, инструкторов-летчиков, парашютистов, врачей, инженеров, преподавателей и сказал:

Маршал Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский приехал в гости к космонавтам с женой Раисой Яковлевной и дочкой Наташей. После небольшой прогулки по территории, где только начиналось строительство Звездного, все собрались в столовой космонавтов. Родион Яковлевич поздравил руководство ВВС и коллектив ЦПК с удачным началом пилотируемых космических полетов, пожелал присутствовавшим на встрече космонавтам новых успешных полетов и поднял бокал за здоровье первого космонавта планеты – Юрия Алексеевича Гагарина и его жены Валентины Ивановны.

Встреча продолжалась уже более двух часов, все шло очень хорошо – тосты перемежались песнями, декламацией и музыкой. По просьбе космонавтов Родион Яковлевич рассказал о нескольких эпизодах из истории Великой Отечественной войны, связанных с разгромом немцев под Сталинградом, с тяжелыми танковыми и авиационными сражениями на Курской дуге, с нашим широким наступлением осенью 1943 года, с боями за Будапешт, Вену и Прагу. Я хорошо знал боевой путь маршала Малиновского: 5-й штурмовой авиационный корпус, которым мне довелось командовать, входил в состав 2-го Украинского фронта, коим командовал Малиновский, и все же многое в его воспоминаниях было новым и для меня. Космонавты слушали маршала затаив дыхание.

- Большое спасибо всем вам, товарищи, за ваш труд, за науку и заботы по подготовке космонавтов к полетам.

Нам известно, что американцы готовят к полетам в космос не только мужчин, но и женщин. Более того, называют даже имена возможных кандидаток на первый космический полет женщины. Мне кажется, что было бы правильно, если бы наша советская женщина побывала в космосе раньше американки. Я поднимаю бокал за то, чтобы первой в космосе стала советская женщина!

Под конец встречи совершенно неожиданно для меня министр предоставил мне слово. Я не собирался выступать, казалось, что все хорошие тосты уже произнесены, а повторяться не хотелось. Но на меня смотрели мои высокие военные руководители и мои подчиненные, и я решил сказать о том, что не раз тревожило меня в последние дни: - Американцы раньше нас начали подготовку к пилотируемым космическим полетам и широко объявили, что один из их парней совершит первый полет в космос. Мягко выражаясь, они немного лишнего нашумели: первым космонавтом мира стал Юрий Гагарин.

Дня через три после встречи в Звездном я зашел к члену Военного Совета ВВС генерал-полковнику авиации А.Г.Рытову, у него в кабинете в это время был его первый заместитель Н.В.Чугунов. Увидев меня, Андрей Герасимович встал из-за стола, отодвинул папку с бумагами и, обращаясь к Чугунову, сказал:

Мой тост выслушали внимательно, но реагировали на него удивительно медленно. Только Марина Попович подошла ко мне и горячо поддержала мое предложение. А потом Тамара Титова, Наташа Малиновская и другие женщины присоединились к Марине. Но все мужчины молчали. Я понял, что поторопился, но одновременно почувствовал какое-то облегчение: первый шаг сделан, предложение четко сформулировано – надо за него бороться.

Я напомнил Рытову о недавней встрече с космонавтами и сказал:

- Давай прервемся и послушаем, что хорошего скажет нам Николай Петрович.

Рытов улыбнулся краешком губ и, глядя мне прямо в глаза, спросил:

- Андрей Герасимович, я хочу просить вас, Главкома и Военный Совет ВВС поддержать наше предложение о наборе и подготовке женщин для космического полета.

- Нет, я пока ни с кем не говорил. Без согласия руководства ВВС я не имею права поднимать такой серьезный вопрос. Да это не только серьезный вопрос, я бы сказал, что это дело большой государственной важности и без одобрения правительства и ЦК партии его никто не решит. Больше того, Андрей Герасимович, я уверен, что многие будут против.

- А кто, кроме вас, предлагает этот полет? Вы говорили с Королевым, Келдышем или председателем Государственной комиссии?

- После полета Юрия Гагарина мы достаточно отчетливо представляем все особенности и трудности пилотируемого космического полета – думаю, они по плечу хорошо подготовленной женщине-летчице. Вы же хорошо знаете, как наши женщины воевали в воздухе! Марина Раскова, Марина Чечнева, Евдокия Бершанская, Дина Никулина, Надежда Попова, Мария Смирнова, Ольга Санфирова и десятки других наших летчиц доказали, что советской женщине под силу самые трудные дела. Так было во время войны, но и сейчас в аэроклубах ДОСААФ сотни отлично летающих женщин. Помните, Андрей Герасимович, в 1949 году мы с вами вместе добивались решения правительства о приеме девушек в аэроклубы? Такое решение состоялось: уже больше десяти лет в аэроклубах женщины летают на самолетах, планерах и прыгают с парашютом. Такие летчицы и парашютистки, как Бодрягина, Попович, Пясецкая, Гусарова, Селиверстова, Султанова, и многие другие способны выполнить самое сложное задание. В технике тоже можно не сомневаться: космический корабль «Восток» – отличная машина, ее возможности еще далеко не исчерпаны.

- А вы уверены, что такой полет можно успешно осуществить?

Так приятно и быстро закончился наш разговор с Рытовым. Андрей Герасимович более десяти лет работал членом Военного Совета ВВС. Его все любили, он был образцовым коммунистом и талантливым политработником, умным, чутким, обаятельным человеком. * * *

- Ну что же, Николай Петрович, пожалуй, вы правы – кому-то надо начинать. Давайте так договоримся: вы переговорите с маршалом Руденко, а я посоветуюсь с другими членами Военного Совета. Руденко можете сказать, что я поддерживаю ваше предложение. Если не будет очень серьезных возражений, через неделю доложим этот вопрос Вершинину.

- Поддерживает, говоришь, - это хорошо! А вот мне известно, что маршал Малиновский против такого полета. Разве вам Вершинин не говорил, что министр был очень не доволен вашим тостом на встрече в ЦПК? Вершинину будет очень трудно выступать вразрез с мнением министра.

Первый заместитель Главнокомандующего ВВС маршал авиации С.И.Руденко много внимания уделял космосу, был частым гостем в институтах, КБ и на заводах, работавших над космической техникой. Он постоянно контролировал ход обучения космонавтов, заботился о развитии учебной базы Центра подготовки космонавтов, наблюдал и помогал в строительстве Звездного. Я рассказал Сергею Игнатьевичу о моем разговоре с Рытовым, добавив, что Андрей Герасимович поддерживает идею подготовки женщин для полета в космос. Ответ маршала в общем-то не был для меня неожиданным:

- Последние несколько дней я много думал над этим и пришел к выводу, что дело это стоящее. Не все, конечно, поддержат нас, но начинать надо нам. Вы, Николай Петрович, пока не торопитесь, я переговорю с Рытовым и Вершининым, а затем уже решим, как нам действовать дальше.

После небольшой паузы Сергей Игнатьевич продолжил:

На следующий день утром я приехал в Главный штаб ВВС. Заходя в лифт, спросил лифтера, прибыл ли кто из начальства, и получил ответ: Главком и начальник штаба уже на месте. Константин Андреевич Вершинин, как правило, раньше всех приезжал на работу и позже всех уезжал. Он особенно любил работать в тихие утренние часы до официальных заседаний, звонков и встреч. У входа в свой кабинет я чуть не столкнулся с адъютантом Вершинина. Извинившись, он сказал, что Главком вызывает меня к себе.

В тот же день вечером маршал Руденко улетел в срочную командировку, не успев сказать мне, удалось ли ему поговорить с Вершининым. Я решил ждать возвращения Руденко и без его согласия пока ничего не предпринимать.

- Товарищ Каманин, вчера вечером мне звонил главный конструктор Сергей Павлович Королев, он просил в ближайшие дни окончательно определить позицию ВВС в вопросе о продолжительности полета Титова. Сам Королев высказывается за суточный полет, но говорит, что среди членов Госкомиссии нет единого мнения: кое-кто считает, что лететь надо не на шестнадцать-семнадцать витков, как он предлагает, а только на три витка. Расскажи-ка мне поподробнее существо дела и доложи твое мнение и мнение космонавтов о продолжительности полета.

Когда я вошел в кабинет Главкома, он, слушая по селектору доклад дежурного по главному командному пункту, показал мне рукой на кресло. «Ночь прошла нормально, по всей территории начались дневные полеты, нарушений нет», ? услышал я окончание доклада дежурного. Выключив селектор, Вершинин подошел к большому глобусу Земли и сказал:

Вершинин внимательно выслушал мой доклад, задал несколько вопросов и посоветовал мне собрать медиков и еще раз взвесить все достоинства и недостатки обоих вариантов полета, потом послушать космонавтов и только после этого встретиться с Королевым. Главком добавил, что торопиться с решением о продолжительности полета не надо, но корабль, его оборудование, ресурсы систем готовить из расчета суточного полета.

Я подошел к глобусу и показал Главкому, где проходят все шестнадцать витков суточного полета. Только семь витков проходят над территорией Советского Союза, из них только три проходят через полигон посадки. Если мы хотим посадить космический корабль на нашей территории, то это возможно только на первых семи витках, причем наиболее благоприятные условия для посадки на первых трех витках: последующие четыре витка проходят над морями, горными или густозаселенными районами. Таким образом, посадка длительно летающего космического корабля на нашу территорию возможна только на первых трех витках каждых суток. Для полета Титова предлагаются два варианта: посадка на третьем витке и посадка на одном из трех первых витков на вторые сутки полета. Вся медицина высказывается за первый вариант, Королев – за второй. Мнение космонавтов еще не определилось: сам Титов за суточный полет, а все остальные космонавты высказываются более осторожно. Я за то, чтобы полет подготовить на сутки, но окончательное решение о посадке принять в ходе полета: если космонавт будет хорошо чувствовать себя на первых двух-трех витках, то можно будет продолжить полет на сутки, но при плохом самочувствии космонавта корабль следует посадить на втором или третьем витке. Все наши лучшие специалисты по космической медицине – В.И.Яздовский, В.В.Парин, О.Г.Газенко – твердо настаивают на трехвитковом полете. Они считают, что пока нет гарантии безопасности для длительного полета человека в космосе, особенно их беспокоит состояние невесомости.

- Вот и хорошо, - сказал Главком, - слетайте и вы туда дня через два-три. Возьмите с собой специалистов и постарайтесь окончательно договориться с Королевым. Кроме того, вам надо поговорить с ним и о женском полете. Рытов и Руденко рассказали мне о ваших планах, они активно поддерживают вас, но без согласия Королева мы не можем поднимать этот вопрос.

Я напомнил Вершинину, что Королев и все космонавты сегодня утром вылетели в Сочи на отдых.

19 мая я с группой офицеров ВВС вылетел в Сочи. Вместе с нами летели специалисты от промышленности и врачи во главе с Владимиром Ивановичем Яздовским. Группу инженеров ВВС возглавлял один из лучших наших специалистов по космической технике полковник Всеволод Арсентьевич Смирнов, от ОКБ-1 на борту были Константин Петрович Феоктистов и Константин Давыдович Бушуев.

Как всегда после беседы с Константином Андреевичем, все было предельно ясно. Я всегда мог рассчитывать на благожелательное внимание и помощь этого мудрого и очень опытного руководителя наших ВВС. * * *

Сергей Павлович с женой Ниной Ивановной отдыхал в санатории Совета Министров, а несколько севернее в правительственных дачах уже больше десяти дней отдыхали все наши космонавты. Евгений Анатольевич Карпов разместил всех прибывших со мной товарищей по соседству с дачами космонавтов и коротко доложил о «гарнизонных» делах:

Все разговоры во время полета велись в основном о предстоящем старте Титова. Больше других говорил и волновался Яздовский – один из зачинателей космической медицины. Он был глубоко убежден, что лететь больше, чем на три витка, нельзя. Его аргументы в защиту своей позиции, поддерживаемой всеми авторитетами космической медицины, были непробиваемы, спорить с ним было бесполезно. Я не сомневался, что нам предстоят трудные переговоры с СП – так называли С.П.Королева все его сослуживцы.

Я позвонил Королеву, мы договорились встретиться у него в шесть часов вечера. До встречи оставалось еще четыре часа, решили после обеда собрать небольшое совещание врачей и космонавтов. На совещание пригласили Гагарина, Титова, Николаева, Поповича, Карпова, Яздовского и Смирнова. Первое слово я предоставил Яздовскому, он твердо высказался за трехвитковый полет. Герман Титов сказал коротко: «Полет будет трудным, но я готовлюсь психологически к суточному полету. Думаю, что вытяну…» Гагарин поддержал Титова. Карпов, Смирнов и другие выступившие на совещании товарищи заявили примерно следующее: полет готовить на сутки, а сколько витков летать, решить в ходе полета в зависимости от того, как будет чувствовать себя космонавт.

- Погода отличная, размещение и обслуживание хорошие, все ребята довольны и уже успели основательно загореть, происшествий нет.

Нина Ивановна сказала, что она очень довольна условиями отдыха, но ей не нравится, что Сергей Павлович вопреки рекомендациям врачей настоял на установке в одной из комнат телефона ВЧ и очень часто говорит по нему с Москвой и другими пунктами. Я знал об этой «слабости» Королева: он круглосуточно держал под личным наблюдением наиболее ответственные участки работы. Вот и сейчас он разговаривал с одним из своих заместителей, расспрашивая его о результатах испытаний системы жизнеобеспечения космического корабля. Испытания прошли успешно, чувствовалось, что Сергей Павлович доволен докладом из Москвы.

Точно в шесть вечера я был у Королева. Меня встретила Нина Ивановна, Сергей Павлович в соседней комнате говорил по телефону. Все понравилось мне в уютном люксе Королевых, особенно хорош был вид на море, до которого было всего метров двести.

- Приветствую вас, Николай Петрович! Как доехали? Я не спрашиваю, как долетели – летать вы привыкли. А вот как вам нравятся земные круговороты?

Много раз встречался я с Королевым в КБ, на космодроме, на совещаниях – везде он был предельно занят: готовился к выступлениям, выступал, внимательно слушал, записывал, доказывал, убеждал, а иногда и очень крепко отчитывал провинившихся. Здесь, в Сочи, я надеялся увидеть его отдыхающим, но, увы, этого не случилось. Сергей Павлович закончил разговор и вышел мне навстречу:

- Да, с аэродрома надо развозить пассажиров на вертолетах – это приятнее, быстрее и, пожалуй, безопаснее… Ну, так что же, Николай Петрович, давайте, пока нам никто не мешает, поговорим о программе полета Титова. Мое предложение вы знаете – я за суточный полет. Хотелось бы знать, как руководство ВВС относится к этому предложению.

- Думаю, как и вам, Сергей Павлович: летать в сотни раз приятнее, чем крутить по дорожным серпантинам.

Доводы Королева в пользу суточного полета были вескими – он не хотел топтаться на месте и был глубоко уверен в широких возможностях своего корабля и способностях космонавтов выполнить суточный полет. В результате тщательного анализа всех «за» и «против» суточного полета мы пришли к согласованному решению:

Я рассказал Сергею Павловичу о совещании со специалистами авиационной медицины, о беседе с космонавтами и о разговоре с Главным маршалом авиации Вершининым. Выслушав меня очень внимательно, Королев задал только один вопрос: «Все ли медики против суточного полета?» Я ответил, что все. Сергей Павлович задумался на минуту, а потом стал подробно аргументировать необходимость выполнения суточного полета. В тезисном изложении его аргументация сводилась к следующему: 1) после полета Гагарина нет смысла повторять одновитковый полет; 2) трехвитковый полет не даст нам ничего принципиально нового; 3) условия посадки на 4 ?7 витках очень сложные; 4) запланировать полет на 8 –10 витков невозможно, так как все витки после седьмого проходят не над территорией СССР; 5) на первом после суточного полета витке самые благоприятные условия посадки; 6) успешный суточный полет позволит нам готовить многосуточные полеты уже в 1962 году.

Германа Титова и его дублера готовить к суточному полету.

Готовить корабль, все его системы и средства управления к суточному полету.

Решение о продолжительности полета принимать в ходе полета в зависимости от самочувствия космонавта и условий полета.

Рекомендовать специалистам медицины продумать и подготовить мероприятия по обеспечению нормального самочувствия и работоспособности космонавта в суточном полете.

Это была бесспорная победа точки зрения Королева: как подтвердили последующие космические полеты, он видел значительно дальше, чем специалисты космической медицины.

Рекомендовать службе поиска подготовить все необходимое для посадки космического корабля на пяти первых после суточного полета витках.

Во время прогулки, решив воспользоваться присутствием Нины Ивановны и надеясь на ее поддержку, я без всякой подготовки обратился к Королеву:

Наша деловая беседа продолжалась уже более часа, и Нина Ивановна справедливо возмутилась таким некурортным занятием. Я с удовольствием поддержал ее пожелание пройтись на берег моря, и Сергей Павлович неохотно, но все же согласился оторваться от телефона.

- Я думаю, - сказал Сергей Павлович, - что американцы излишне торопятся. На днях один из корреспондентов АПН привез мне изданную в США книгу «Женщина и космос», я, правда, не успел еще ее прочитать. Придет время, когда женщины будут летать в космос наравне с мужчинами, но сейчас говорить об этом, пожалуй, рановато.

- В печати появились сообщения о том, что американцы намерены готовить к космическим полетам не только мужчин, но и женщин. Как вы относитесь к этим намерениям?

- Ну, над этим надо серьезно подумать - пока я не готов вам ответить.

- А вы не будете возражать, если мы наберем небольшую группу женщин и начнем их готовить к космическому полету?

- Здорово у тебя получилось, Николай Петрович: ты уже успел настроить против меня мою половину, так, чего доброго, все наши женщины озлобятся на «главного конструктора» – так ведь сейчас величают меня в печати. Скажу прямо и откровенно – я пока не думал конкретно над этим вопросом. Дело это большое, серьезное и очень ответственное. Я буду думать, посоветуюсь с руководством, подсчитаем, что и как придется переделывать в корабле и системах обеспечения и сколько займет это времени… Да, тут дел будет много! Я полагаю, Николай Петрович, что это не только лично ваше предложение, но и предложение ВВС?

- Сережа, - вмешалась в разговор Нина Ивановна, - о чем тут думать, если и так все ясно. Первый космонавт планеты – наш, советский, так неужели ты допустишь, чтобы первой в космосе стала американка, а не советская женщина? Наши женщины тебе этого никогда не простят!

В конце мая я встретился в Москве с академиком М.В. Келдышем. В то время с легкой руки журналистов его в печати еще безлико называли «теоретиком космонавтики», фактически же он уже тогда был одним из руководителей всей нашей космической программы. Мстислав Всеволодович встретил меня приветливо, я передал ему привет из Сочи от Королевых, рассказал о программе полета Титова и о разговоре с Сергеем Павловичем о полете женщины в космос. Неожиданно для меня Келдыш высказался за женский полет решительнее, чем Королев. Он сказал, что американцы много пишут о женском полете и, по-видимому, уже готовят к нему группу женщин, – будет плохо, если они «обскачут» нас. Мстислав Всеволодович обещал обсудить этот вопрос с Сергеем Павловичем Королевым и Дмитрием Федоровичем Устиновым и посоветовал мне не терять время и немедленно начать все подготовительные мероприятия по набору группы женщин в отряд космонавтов. * * *

Я заверил Королева, что Главком Вершинин и Военный Совет ВВС полностью поддерживают идею космического полета женщины и готовы сделать все возможное для его успешного осуществления. На прощание Сергей Павлович настоятельно рекомендовал «всеми силами и авторитетом авиации» готовить самое высокое начальство к возможности и необходимости осуществления полета женщины в космос не позже 1963 – 1964 гг. * * *

Вопрос о наборе женщин еще не решен, более того, ходатайство ВВС о наборе застряло где-то в канцелярии Министра обороны, и никто не пытается его отыскать и продвинуть. Королев и Келдыш все время были заняты подготовкой полета Титова, я – зарубежными поездками, ? так что три месяца были почти потеряны. Я говорю «почти», потому что хотя решение о наборе женщин еще не принято, но фактически набор уже начался.

В период с 27 апреля по 7 августа 1961 года я вместе с Юрием Гагариным посетил Чехословакию, Финляндию, Англию, Исландию, Канаду, Кубу, Бразилию и Венгрию. В июле я выезжал на несколько дней в Париж на заседание космического комитета Международной авиационной федерации (ФАИ), где рассматривались и утверждались космические рекорды Ю.А.Гагарина и американского астронавта Алана Шепарда. Впечатлений и материалов от поездок (фото, газеты, журналы, письма, путевые заметки) очень много, но нет времени их оформить, обдумать и хотя бы привести в элементарный порядок.

Мы договорились, что отбор будем производить только среди летчиц и парашютисток, причем требования при отборе такие же, как для мужчин: возраст – до 30 лет, рост – до 170 см, вес – не более 70 кг; образование – законченное среднее (желательно высшее техническое); здоровье – без ограничений; не менее двухсот часов налета на самолетах или пятьдесят прыжков с парашютом. Никаких других ограничений при отборе не предусматривалось, но имелось в виду, что при одинаковых данных преимущество отдается тем кандидаткам, кто более активен в общественной жизни, систематически занимается спортом или участвует в художественной самодеятельности.

В июле я вместе с Владимиром Ивановичем Яздовским и начальником ЦПК Евгением Анатольевичем Карповым побывал в ЦК ДОСААФ. Мы договорились с генералом Шатиловым Сергеем Савельевичем и с начальником медицинской службы ДОСААФ полковником Мазиным Абрамом Ефимовичем о предварительном изучении во всех аэроклубах контингента летчиц и парашютисток. Руководство ДОСААФ обещало к 1 декабря провести негласный предварительный отбор женщин и предоставить нам материалы на отобранных кандидаток.

21 октября я получил от С.П. Королева официальное письмо, в котором он сообщал, что на 1962 – 1965 годы ему потребуются два-три десятка космонавтов (летчиков, инженеров, ученых, врачей), и в том числе несколько женщин. Это письмо Сергея Павловича для меня было очень важным: теперь я мог официально добиваться решения правительства о наборе женщин не только от имени ВВС, но и от имени Академии наук и промышленности.

Кроме начальника Центра подготовки космонавтов Евгения Анатольевича Карпова мы подключили к работе по отбору женщин заместителя начальника ЦПК по политической части Николая Федоровича Никерясова, обладавшего незаурядными организаторскими способностями. Приказом Главнокомандующего ВВС для отбора женщин была создана комиссия. В состав комиссии вошли генералы, академики, врачи, инженеры и космонавты, а я был назначен ее председателем. * * *

- Не Генштаб, а я возражал, но вчера мне звонил Дмитрий Федорович Устинов и просил положительно решить этот вопрос. Завтра я подпишу документ и пошлю его в ЦК. Думаю, там возражать не будут.

23 ноября я вместе с Юрием и Валентиной Гагариными был на обеде у маршала Малиновского по случаю его дня рождения – Родиону Яковлевичу исполнилось 63 года. Обед тянулся мучительно долго, хотя Гагарин изо всех сил старался «расшевелить» присутствовавших рассказами о забавных эпизодах из поездок по странам Европы и Америки. После обеда Родион Яковлевич предложил мне сыграть с ним в шахматы – он еще помнил наши баталии на шахматной доске под Будапештом в 1945 году. Во время игры я рассказал ему о задержке с решением по набору женщин. Я знал, что ходатайство Вершинина о наборе уже более двух месяцев лежит в его папке, но сказать об этом в лицо министру постеснялся – сказал, что против набора возражает Генеральный штаб. Малиновский признался с легкой усмешкой:

С.С. Шатилов и А.Е. Мазин сдержали данное нам слово, и в первых числах декабря мы получили личные дела на 126 кандидаток. По заключению медицинских комиссий и начальников аэроклубов, все кандидатки были без ограничений годны к полетам и парашютным прыжкам, полностью соответствовали требованиям отбора и проявили искреннее стремление готовиться к полету в космос.

Через несколько дней мы получили официальное решение правительства о наборе новой группы космонавтов, в том числе пяти женщин. * * *

Группа генерала Горегляда проделала огромную работу по отбору лучших из лучших, и в первых числах января 1962 года ко мне стали поступать первые фамилии женщин, отобранных в число тридцати наиболее перспективных кандидаток. В один из дней января Леонид Иванович передал мне очередной список женщин, направляемых в Сокольники в ЦНИАГ. Все фамилии были незнакомые и ни о чем мне не говорили, но Леонид Иванович обратил мое внимание на фотографию девушки по фамилии ТЕРЕШКОВА и сказал:

На своем первом заседании комиссия по отбору решила:1) из 126 кандидаток отобрать тридцать лучших и вызвать их в Москву для прохождения медицинской комиссии при Центральном научно-исследовательском авиационном госпитале; 2) на очередном заседании отборочной комиссии рассмотреть все имеющиеся материалы и характеристики кандидаток, провести с каждой из них личное собеседование и только после этого решить, кого зачислить в заветную пятерку. Для отбора тридцати кандидаток была создана группа специалистов во главе с генерал-майором авиации Гореглядом Леонидом Ивановичем. Работу специалистов-медиков в этой группе возглавил начальник службы авиационной и космической медицины ВВС генерал-майор Бабийчук Александр Николаевич.

Так состоялось мое заочное знакомство с Валентиной Владимировной Терешковой. * * *

- Это одна из сильнейших кандидатур: из рабочих, отличная парашютистка, по здоровью нет никаких замечаний, комсомольский вожак.

Комиссия провела еще несколько заседаний, тщательно изучила личные дела, материалы медицинских обследований, заключения врачей и побеседовала с каждой кандидаткой на зачисление в слушатели-космонавты. Достойных зачисления оказалось значительно больше, чем требовалось: было очень трудно выбрать только пятерых из тридцати достойных. На последнем заседании комиссия единогласно приняла решение о зачислении в слушатели-космонавты Центра подготовки космонавтов Соловьевой Ирины Баяновны, Кузнецовой Татьяны Дмитриевны, Терешковой Валентины Владимировны, Еркиной Жанны Владимировны и Пономаревой Валентины Леонидовны.

28 февраля 1962 года я сделал в своем дневнике такую запись: «Вчера на заседании комиссии по набору женщин в число слушателей-космонавтов мы внимательно изучили документы семи кандидаток: Ефремовой, Квасовой, Кузнецовой, Соколовой, Соловьевой, Солововой и Терешковой и побеседовали с каждой из них. Все они успешно прошли госпитальные испытания. Окончательное решение можно будет принять 3 – 5 марта, когда мы полностью закончим собеседования со всеми кандидатками, прошедшими медицинское обследование. На сегодня самыми вероятными кандидатками в слушатели-космонавты могут быть признаны Соловьева, Терешкова и Кузнецова. Небольшие шансы попасть в число слушателей имеют Ефремова, Квасова, Соловова, меньше всего шансов у Соколовой. Соловьева, Терешкова и Кузнецова сильные кандидатки, и одна из них станет первой женщиной Советского Союза, поднявшейся в космос, а может быть, и первой в мире».

Кубасов В.Н. «Прикосновение космоса».

Michael Collins.

О ВРЕМЕНИ И СОВРЕМЕННИКАХ.

Гольдовский Д.Ю., Назаров Г.А. «Первые полеты в космос».

John Glenn.

Aldrin Edwin.

Полёт человека.

Ракет багровое пламя.

Главная страница > Цитатник