Весь мир в казахстанской степи! — Сауна по-байконурски. — Митька собирает чемодан. — Здравствуй, В.

Главная страница > Хронология

Кубасов В.Н. «Прикосновение космоса»

Весь мир в казахстанской степи! — Сауна по-байконурски. — Митька собирает чемодан. — Здравствуй, Венгрия! — Новые гости «Салюта». — Где предел у предела? — Космос принадлежит всем!

ПОЛЕТ ОКОНЧЕН

— Так интересно было работать и так жаль, что все это уже позади! — говорю корреспондентам.

Мы стоим возле черной, опаленной машины, в белых скафандрах, улыбаемся, довольные. Я пишу мелом на обшивке корабля: «Спасибо!» Берталан пишет то же самое по-венгерски. Расписываемся.

И для Берталана, выросшего среди яблоневых садов Венгрии, и для меня, привыкшего к весенним разливам Клязьмы, к вишневым садам Вязников, эта степь сейчас — самое дорогое место на нашей планете. Это то, с чем мы связывали в полете понятие «родная земля». С волнением мы вглядывались там, в космосе, вниз, зная, что где-то в джезказганской степи нас ждут объятия друзей. А отсюда люди смотрели в небо, ждали оранжевой вспышки нашего парашюта.

— Не хотелось расставаться с «Салютом»,— признается Берталан Фаркаш,— мы очень подружились с ребятами. И к невесомости я привык.

Здешние места мне знакомы по предыдущим посадкам. В первый раз меня и моего командира Георгия Шонина встречали 16 октября 1969 года на вспаханном, чуть припорошенном первым снегом поле в 180 километрах северо-западнее Караганды. Потом здесь же нас с Алексеем Леоновым приветствовали после первого в истории международного полета с американским «Аполлоном». Это было 21 июля 1975 года в ковыльной, знойной, выжженной солнцем степи в 54 километрах северо-восточнее Аркалыка.

Солнце багровым диском медленно погружается за горизонт. Вечереет. Очень немного светлого времени остается сегодня на нашу долю! А так хочется все рассмотреть! Окрестности гостеприимного Джезказгана окрашены в самые разнообразные цвета первых дней лета — от оранжевых и серых оттенков пустынной почвы до нежно-зеленых там, где пробилась такая желанная и недолговечная здесь трава.

...Поздний теплый вечер. В Москве только-только кончают работу, а здесь уже готовятся ко сну. Тем не менее в Джезказганском аэропорту очень много народу. Несмотря на поздний час, сотни тысяч людей с цветами, транспарантами ждут наш экипаж, прилетающий с точки посадки. Краткий, взволнованный, яркий митинг, искренние поздравления. Еще один международный полет завершен, впереди новые старты, новые радостные встречи!

Вот и теперь радушно встречает нас казахстанская земля! Жадно вдыхаем воздух. С удовольствием принимаем поздравления друзей, руководителей партийно-правительственной делегации Венгерской Народной Республики. Отвечаем на первые вопросы советских журналистов и их коллег из братских стран. Конечно, после невесомости, пусть и не такой уж длительной, нас покачивает... Да и накопившаяся за дни полета усталость сказывается.

По традиции на космодроме нас встретили хлебом-солью. Берталан отломил кусочек, обмакнул в соль и счастливо улыбнулся. Нас окружили девушки с букетами бархатных роз, а в парке, возле гостиницы, запели соловьи...

Как я узнал потом, в это самое время в моих родных Вязниках, что во Владимирской области, тоже состоялась праздничная демонстрация. Многие жители этого небольшого городка собрались на центральной площади. Там с заочным приветствием к нам обратились знатные люди города, друзья, знакомые. Были мои отец и мать, сестра Галина и ее муж Володя Тарасевич — они всегда приезжают к родителям в дни моего возвращения из космоса: для поддержки.

— Хорошо бы сегодня вообще не проводили никаких медицинских обследований,— сказал я. — Мы же чувствуем себя нормально, во всяком случае, самочувствие соответствует перенесенным нагрузкам.

Вот и снова дома, на Земле!

На космодроме час ночи. Звоню по телефону домой, в Москву. Первый вопрос, конечно, как дела, как дети?

Увы, порядок один для всех. А потому сразу же после короткого ритуала встречи мы попали в руки врачей, затем — пробная тренировка на тренажере по сближению. Надо сказать, что, хотя все операции мы провели в состоянии усталости, результат оказался даже лучше, чем до полета. «Второе дыхание» пришло — от чувства удовлетворения только что закончившимся полетом.

Из разговора узнаю, что там Алексей Елисеев, Николай Рукавишников, Александр Иванченков, а также много товарищей по работе, среди них те, кто еще не летал. Но и им предстоит в недалеком будущем отправиться в космос.

— Дети в пионерском лагере, но встречать на аэродром они приедут,— говорит Людмила. — Дома все в порядке, полно гостей.

Поздно ночью по местному времени закончились медицинские обследования, и врач Иван Резников великодушно отпустил нас в баню — в гостиничную сауну с бассейном. После восьмидневного перерыва это редкостное наслаждение! На полках Олег Макаров, Володя Аксенов, Леонид Кизим — они прилетели на космодром для подготовки к предстоящему космическому полету. Мы и здесь не можем сдержать восторга: рассказываем им о станции, о своих впечатлениях, но вскоре полностью отдаемся парилке, и потом прохладной воде бассейна!.. Вот когда действительно ощущаешь прелести жизни, радость от таких простых, естественных вещей, как вода, свежий воздух, земля...

Чувствуется, веселье в разгаре!.. Ну что же, молодцы! Это ведь их праздник, они много сделали, чтобы настал этот день. Обмениваемся впечатлениями: хочется хотя бы несколькими фразами перекинуться со всеми. Давно все-таки не разговаривали вот так, на Земле, пусть даже по телефону.

— Как вам спалось в первую ночь на Земле?

На следующий день нам предстояла первая после приземления пресс-конференция.

— Я тоже отлично спал. Правда, утром удивился, что сплю не на потолке...

— Прекрасно,— отвечаю. — Проспал семь часов и ни разу не проснулся. Даже космос не снился! И Берталан подтверждает:

— Я бы не сказал, что в первые часы чувствовал себя хорошо. Прилив крови к голове ощущался. Спрашивал Валерия, контролировал свои впечатления... Командир меня подбадривал, уверял, что все будет нормально. Я успокоился и в общем-то действительно быстро адаптировался.

— Берталан, когда мы наблюдали за вашей работой, нам показалось, что вы легко освоились с невесомостью. Так ли это?

— Все прекрасно! Горы, облака, океаны... А как красива космическая ночь! Звезды!.. Но самое незабываемое — то, что я видел Венгрию из космоса!

— Ваши впечатления от космических пейзажей?

— Я видел созвездия городов, пунктиры огоньков на дорогах,— рассказывает Берталан,— а в последний день удалось полюбоваться родиной и днем.

— Над родиной Берталана,— добавляю я,— мы должны были пролетать ночью. По плану был сон. Но Берталан не лег: сидел у иллюминатора и был вознагражден...

— Мы за это время очень привыкли к ним,— отвечаю я,— сработались. Конечно, расставаться было грустно. Они соскучились по Земле, дому, родным. Но чувствуют себя хорошо, адаптировались отлично. Работают, продолжают программу. Мы легко вписались в распорядок дня и рабочий ритм. Работали дружно, слаженно. Сказались и тщательная подготовка, и настрой хотя и на короткую, но напряженную программу.

— Как вы расстались с «Днепрами»? Как чувствуют себя Попов, Рюмин?

У каждого небольшой, но уютный двухкомнатный номер. В прихожей стоит холодильник, рядом — ящик с соками, с фруктовой водой. На столе в холле — стопка газет. Сегодня везде на первых страницах сообщение ТАСС о возвращении нашего экипажа. Далее — Указы Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза Берталану Фаркашу и награждении меня орденом Ленина...

...В память о новом полете аллея космонавтов на космодроме, начатая с деревца, посаженного Юрием Гагариным, пополнилась еще одним — деревом Берталана Фаркаша. На космодроме жара, сильно печет солнце, но около аллеи день и ночь журчит ручей. Деревья дружбы, словно памятники, скромные, но трогательные памятники космических полетов, украшают площадку около гостиницы «Космонавт», на первом этаже которой живем теперь мы с Берталаном.

10 июня. Нас торжественно встречает аэродром под Москвой. Приехали члены Государственной комиссии, разработчики космической техники. Все тут! Много друзей, товарищей, знакомых по работе. Здесь же Людмила, Катя, Митя, Анико и маленькая Аида.

9 июня. Девять часов вечера. Только что сообщили, что рано утром завтра мы вылетаем в Москву. В девять утра по московскому времени митинг в Звездном городке, а в одиннадцать нам уже надо быть в Кремле. Времени на сборы не остается, а стол еще завален конвертами, открытками, фотографиями — их целые сотни, и все нужно подписать! Правда, с автографами у меня случалось куда тяжелее. После полета «Союз» — «Аполлон» мне надо было подписать пять тысяч конвертов! Я это сделал в несколько приемов. Длительная и очень утомительная работа!

16 июня. Спецрейсом вылетаем в Будапешт. На борту Ту-154 наша небольшая делегация во главе с Алексеем Елисеевым. Кроме нас и наших семей в ее состав входит представитель «Интеркосмоса» Валентин Козырев.

Докладываем председателю Государственной комиссии о выполнении задания, обнимаемся со всеми, потом нас отпускают к семьям. Митька очень доволен: прыгает все время, понимает, что теперь я смогу проводить с ним больше времени. А раз ему уже полных девять лет, надеется, наверное, поехать с нами в Венгрию. Помнит ведь, как после полета «Союз» — «Аполлон» в 1975 году его, четырехлетнего, мы не взяли с собой в поездку по Соединенным Штатам Америки, а Катя, которая на пять лет старше, с нами тогда ездила. Обиделся, все спрашивал: «Почему вы меня не брали в Америку?» Минуло пять лет, и теперь ему столько же, сколько было Кате, и он уже всерьез готовится в Венгрию. Представляю, какая для него это огромная радость!

У трапа нас приветствует член Политбюро ЦК ВСРП, секретарь ЦК ВСРП Михай Кором, провожавший нас в полет па Байконуре, министр обороны ВНР Лайогд Цинеге, председатель совета «Интеркосмоса» Венгерской Академии наук Ференц Марта, другие венгерские товарищи.

В венгерской столице отличная погода. Яркое летнее солнце придает еще большую праздничность аэропорту Ферихедь, где собрались тысячи будапештцев и приехавшие нас встретить родственники Берталана, его друзья из города Папа. Здание аэропорта украшено венгерскими и советскими государственными флагами, приветственными транспарантами на обоих языках. Множество цветов принесли сюда встречающие. Лишь малую толику этих щедрых даров Венгрии преподнесли пионеры в красных галстуках.

И здесь, на будапештских улицах, десятки тысяч людей приветствуют нас радостными улыбками, зажатыми в руках советскими и венгерскими флажками, букетами цветов. Нас не покидает чувство приподнятости, глубокого удовлетворения от причастности к этому светлому празднику советского и венгерского народов. В такие минуты, видя бесчисленное множество рук, протянутых к тебе для искреннего рукопожатия, особенно остро ощущаешь благодарность к тем, кто переживал за полет, кто ждал каждой весточки с орбитальных высот.

Из аэропорта кортеж машин устремляется к площади Лайоша Кошута, где на берегу Дуная раскинулось прекрасное здание Парламента.

«Результаты космических исследований свидетельствуют о том, что страны социалистического содружества, объединив свои усилия, способны решать самые сложные задачи. Эти задачи успешно решаются сегодня в венгерском городе, где с участием советских специалистов возводится первая в стране атомная электростанция, и еще на многих рубежах братского взаимодействия в труде, науке, культуре».

Тысячи телеграмм, писем продолжают поступать в адрес венгерского совета «Интеркосмоса», посольства СССР, в редакции газет и журналов, на радио и телевидение Венгрии от тружеников заводов и сельскохозяйственных кооперативов, строителей, студентов, школьников. В этих посланиях гордость за достижения науки и промышленности стран социализма, пожелания дальнейших успехов на пути братского сотрудничества. Вот одна из таких телеграмм от работников кооператива в Бойе:

На площади Лайоша Кошута особенно многолюдно. Здесь нас встречает первый секретарь ЦК ВСРП Янош Кадар, Председатель Президиума ВНР Пал Лошонци, Председатель Совета Министров ВНР Дьёрдь Лазар и другие представители государственных и общественных организаций страны. Присутствуют также руководители дипломатических представительств, военные и военно-воздушные атташе, работники советского посольства.

В новых передачах венгерского телевидения мультипликационный венгерский астронавт Мишка приобрел в эти дни почти символический смысл. Газеты, журналы подробно рассказывают об условиях звездного полета, о невесомости, о развитии космической техники, об экспериментах, проводимых на борту орбитальной станции «Салют-6». За полетом станции следили в Венгрии миллионы людей. Но самая бдительная вахта, пожалуй, у работников станции космической связи в небольшом городке Пенце. Они-то и были первыми в Венгрии, кто узнал об успешной посадке нашего корабля.

С площади мы направляемся в Купольный зал Парламента, где Пал Лошонци вручает нам Золотые Звезды Героев Венгерской Народной Республики, а Бела Мадьяри и Алексею Елисееву — ордена Знамени ВНР, украшенные лавровым венком.

От имени нашего экипажа Берталан докладывает Яношу Кадару о выполнении задания в космическом полете. Первый секретарь ЦК ВСРП Янош Кадар тепло поздравляет участников советско-венгерской космической экспедиции, выражает наилучшие пожелания.

...Восемь дней предстояло провести нам в гостеприимной Венгрии, столько же, сколько в космосе — от старта до приземления. Об одном только можно сожалеть, что насыщенная программа поездок не всегда позволяла просто погулять по улицам Будапешта, полюбоваться четкой геометрией Токайской горы, где растет виноград — основа всемирно известных вин, побродить с ружьем по образцовым охотничьим уголкам.

Вечером ЦК ВСРП, Президиум ВНР и Совет Министров устраивают в честь участников полета торжественный ужин в Охотничьем зале Парламента.

Характерный аромат ухи вызывает у меня поток воспоминаний с горьким привкусом послевоенной поры, когда мне, мальчишке, пришлось в течение нескольких лет помогать в рыбацкой артели. Время было трудное, многие вязниковские мужики после основной работы вынуждены были заниматься промыслом. Отец, механик в речном пароходстве, и его друг Владимир Майоров заключили договор с рыбхозом на вылов рыбы по ночам. В артель входило трое взрослых и двое мальчишек — я и Майоров-младший. По своим силам мы вдвоем приравнивались к одному взрослому и тянули невод за одну веревку.

На следующий день после прилета мы посетили Венгерскую Академию наук, затем участвовали в пресс-конференции. Взволновало посещение знаменитого Чепельского металлургического комбината, где устроили нам сердечную встречу. Приветствия, дружеские рукопожатия, торжественный ритуал посвящения в почетные металлурги. Надев защитные шлемы, мы с Берталаном ведем у печей символическую плавку. Кусочек металла от той плавки и поныне находится в моем рабочем кабинете, напоминая о советско-венгерском космическом полете, о празднике дружбы и братства наших двух народов. Каждая встреча на венгерской земле была по-своему неповторимой. В городе Сольноке запомнилась уха, приготовленная генералом Лайошем Цинеге, министром обороны ВИР. Еще па Байконуре, перед стартом, он обещал накормить нас в Венгрии ухой и гуляшом собственного приготовления. И вот сейчас генерал приглашает меня снять пробу с ухи по-тисайски, которую подали на стол в небольших чугунках с подставками. С детства люблю уху, но такое великолепное блюдо отведал впервые. Понятно, почему с таким восторгом рассказывал в космосе Берци об этом национальном блюде.

И все эти дни мы с Берци старались не пропустить ни одного известия о полете наших друзей, с которыми около трех недель назад расстались на околоземной орбите...

Трогательной была встреча в Дьюлахазе — родном селе Берци. На площади перед школой первая учительница Фаркаша, не сдерживая слез радости, приветствовала своего знаменитого теперь ученика.

...Помню, один из корреспондентов спросил, хотел бы я участвовать в полете на Марс? «Конечно,— ответил я,— хотя, полагаю, такой полет состоится лет через пятнадцать или еще позже. К тому времени возраст, видимо, уже не позволит быть членом межпланетного экипажа, но надеюсь участвовать в подготовке и проведении такой экспедиции».

...Мы успели побывать на родине Берталана, проехали из конца в конец цветущую Венгрию, а они все еще работали на орбите. Осень сменила лето, опала листва, которую они так и не увидели в том, 1980 году. Только 11 октября, после 185-суточного полета, В. Рюмин и Л. Попов вернулись на Землю. За время этой беспримерной полугодовой вахты космическая лаборатория приняла четыре грузовых корабля «Прогресс» и столько же экспедиций посещения, в том числе три международных — с космонавтами-исследователями из Венгрии, Вьетнама, Кубы. Опыт длительных космических полетов стал важным вкладом в развитие космонавтики, еще одним шагом вперед к будущим межпланетным полетам.

«В современной науке нет отрасли, развивающейся столь же стремительно, как космические исследования,— писал в 1961 году академик Сергей Павлович Королев. — Околосолнечное пространство должно быть освоено и в необходимой мере заселено человечеством. А далее — иные звезды и миры других галактик».

В сущности, именно такое участие в ближних и дальних космических рейсах и есть наше главное дело. Каждый космонавт в лучшем случае совершает всего несколько космических полетов, а все последующие годы жизни мы продолжаем активно заниматься космонавтикой в другом амплуа...

Земля и Марс движутся вокруг нашего светила по круговым орбитам, лежащим почти в одной плоскости. Но периоды обращения этих планет разные и некратные друг другу. Отсюда и широкие пределы, в которых изменяется разделяющее нас расстояние: примерно от 60 до 380 миллионов километров.

Обратите внимание: датированы эти слова годом гагаринского старта. Но уже в это время в королёвском КБ не просто задумывались о стартах к дальним планетам, а создавали проекты, перебирали схемы кораблей, рассчитывали траектории...

Другой проблемой было тогда энергетическое обеспечение межпланетного корабля. И в этой области мы продвинулись далеко вперед, хотя вопрос о наиболее эффективном топливе и его длительном хранении на борту еще не снят с повестки дня.

Помню, как прикидочный проект беспосадочного рейса к Марсу пилотируемого корабля был отвергнут из-за невозможности длительного пребывания космонавтов в невесомости. Такой полет мог продлиться около двух лет. В то время фантастикой мог считаться сам факт столь долгого пребывания человека в невесомости. А сегодня мы смотрим на это уже с практических позиций.

Сегодня, когда у космонавтики есть уже солидный научно-технический задел для такой экспедиции, собираемся ли мы отправлять человека на Марс или другую планету? Пока нет. Многие научные тайны этих планет человек успешно постигает с помощью автоматических станций и спускаемых аппаратов. Информация, поставляемая межпланетными зондами,— это лишь первые зернышки огромного научного урожая, который снимут с космической нивы умные роботы.

Не особенно-то разгуляешься, если проект то и дело упирается в медицинские, энергетические и прочие тупики нашего незнания. Помнится, в порядке абстрактной теоретической разработки обсуждали тогда даже так называемый вариант «без возвращения»: пилотируемый корабль достигает Марса и уже навсегда остается на его поверхности. О добровольных узниках Красной планеты, понятное дело, конкретно не говорилось, но каждый из нас в глубине души невольно «примерял» себя к такой ситуации. Помню, как в насквозь прокуренном кабинете Михаила Клавдиевича Тихонравова поздно вечером один из наших товарищей, Олег Владимирович, ныне ведущий специалист в области систем терморегулирования, будто споря с кем-то, вдруг взволнованно произнес вслух: «Нет, вы что хотите говорите, но я не согласен лететь, у меня дети еще маленькие!»

Еще в ту пору, когда и об орбитальных станциях говорили как о неблизкой перспективе, многие считали, что эти долговременные космические дома надо строить как бы из систем будущих межпланетных кораблей. Так оно и вышло: скажем, нынешняя система жизнеобеспечения орбитальной станции — это прообраз будущей системы с замкнутым кругооборотом веществ. А системы регенерации воды из атмосферы станции, навигации с использованием звезд и планет, ориентации по дальним светилам? Все эти элементы непременно найдут применение в любом пилотируемом корабле, который будет снаряжаться в экспедиции к планетам Солнечной системы.

Выходит, прощай, Марс, Венера, другие планеты?! Отнюдь нет. Путь к ним лежит через освоение околоземного пространства, в котором человек все-таки еще не частый гость, через долговременные орбитальные лаборатории с научными коллективами на борту, через постепенную отработку составных частей будущих межпланетных кораблей.

Ради настоящего и будущего — и не только космического — работали на орбите советские космонавты и американские астронавты. Специалисты наших стран затратили немало усилий, чтобы найти общую атмосферу для «воздушного» «Союза» и «кислородного» «Аполлона». Казалось, и в отношениях самих наших стран установилась тогда атмосфера взаимопонимания и доброго сотрудничества. Прошло лишь несколько лет, и снова из-за океана потянул сквозняк «холодной дойны». Но я и мои товарищи космонавты верим: две ведущие космические державы планеты еще выделят своих представителей для объединенного экипажа землян.

Думается, сегодня проходит проверку не только техника, но то главное, что поможет землянам достичь далеких миров. Я говорю о международной кооперации, о соединении усилий многих стран во имя интересов всего человечества.

Космос принадлежит всем людям. И мы, располагающие передовой космической техникой, распахнули ворота в космос представителям стран социалистического содружества, побывали на орбите французский и индийский парни. Мы готовы к любому сотрудничеству в космосе и на Земле с теми, кто стремится к миру и прогрессу на нашей матери-планете.

Ракетное топливо и масса ракеты.

Параметры атмосферы Земли.

Ю.Кондратюк «Завоевание межпланетных пространств».

ВСТРЕЧА В КОСМОСЕ.

КОРОЛЕВ, ГЛУШКО. ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ В ГЕРМАНИИ.

Возрождение после смерти.

НАЗЕМНЫЕ ТЕХНИЧЕСКИЕ ОБЪЕКТЫ.

Приложение.

Главная страница > Хронология