Главная страница >  Хронология 

Трудовые будни

Трудовые будни

ДОЛГИЙ, ДОЛГИЙ ВИСОКОСНЫЙ ГОД

Странно, что нас радует каждая яркая безделушка. Может быть, потому, что мы окружены серыми тонами? Если же учесть, что цвета активно воздействуют на организм человека, на его нервную систему, то это не покажется таким странным. Уже в глубокой древности было известно, что красный цвет возбуждает, зеленый успокаивает, черный угнетает, а желтый создает хорошее настроение; уже издавна все цвета поделены на теплые и холодные. Врачи средневековья, веря в магическую силу некоторых цветов, пытались лечить цветотерапией многие болезни. Следы такого метода лечения видны и в наши дни; возникла новая отрасль медицины — гигиена цветового зрения. Установлено, что одни цвета «радуют глаз», другие утомляют его. Неверно подобранная окраска в цехе может привести не только к снижению производительности труда, но и к травмам. Многочисленные опыты подтвердили, что дольше всего при испытании на усталость не сливаются цвета средневолновой части спектра, то есть оттенки светло-желтого и зеленого цветов. И действительно, меньше всего утомляются глаза от этих цветов.

12 апреля. Сегодня праздник — День космонавтики. Мы, «Земные космонавты» — как нас стали теперь называть друзья, — получили множество теплых поздравлений. Нам подарили игрушку — желтого цыпленка, которого мы подвесили к лампе. По-видимому, он хорошо виден с Командного пункта, так как кто-то в шутку уже спрашивал, какой модели этот самолет?

Но праздник праздником, а медицина медициной. Среди различных медицинских исследований, которые мы проводим еженедельно, есть и довольно приятные. К ним относятся, например, снятие гастрограммы, когда можно спать даже после завтрака, различные психологические тесты, включающие корректурную пробу, черно-красную таблицу, заборы выдыхаемого воздуха.

Как утверждает профессор С. Кравков, зеленый цвет снижает главное давление и способствует нормальному наполнению кровеносных сосудов. На основании этого вывода его ученики разработали метод лечения некоторых глазных болезней…

В течение всей этой работы измеряется артериальное давление, снимается ряд характеристик сердечной деятельности и дыхания, измеряется температура кожных покровов в различных точках тела. Медики высоко ценят эту пробу, считают ее очень эффективной для оценки функционального состояния сердечно-сосудистой системы.

А вот функциональную пробу к числу легких и приятных исследований не отнесешь: сидишь весь опутанный проводами на велоэргометре и до изнеможения крутишь педали. Так называемая ступенчатая нагрузка начинается с 600 килограммометров, и в каждую следующую минуту она возрастает на 200 килограммометров. Крутить педали нужно до предела собственных возможностей. Дышать приходится через загубник с зажатым носом, чтобы через него не проникал воздух в легкие. Пульсовый датчик сжимает шею. Через три-четыре минуты интенсивной работы резко возрастает кровяное давление, пот заливает глаза, сердце готово выскочить из груди. Потом появляется одышка, ноги перестают слушаться.

Электроэнцефалография — тоже не из приятных исследований. Приходится часами сидеть в специальном шлеме в темноте, выполнять команды: дышите, не дышите, открыть глаза, закрыть глаза, не слать, спокойно и т. д. и, наконец, в изнеможении подниматься с кресла со слипшимися от специальной электродной пасты волосами. А вода-то у нас на вес золота!

Неприятно и исследование основного обмена из-за неоднократного взятия крови из пальца во время дыхания кислородом и при повторном использовании выдыхаемого воздуха, в котором накопилась углекислота.

Динамометры показывают, что, несмотря на необычные условия нашей жизни, мы не утрачиваем физическую силу. «Бег» руки с металлическим карандашом по светящемуся лабиринту, напоминающий увлекательную детскую игру, показывает, что со временем наша координация не только не ухудшается, а даже несколько улучшается, возросла также сила кисти рук и мышц спины — становая сила. Видимо, сказываются постоянные физические нагрузки, которые постепенно становятся привычными для нас, так как диктуются самим образом жизни, необходимостью компенсировать недостаточную подвижность постоянной физической тренировкой. В наших условиях это особенно важно: от тонуса мускулатуры зависит не только общее физическое самочувствие, но и душевное равновесие. Физические нагрузки — это своего рода занятия спортом. Мне, в частности, они очень помогают обретать спокойствие и быть бодрым.

Исследования нервно-мышечной деятельности позволяют объективно установить наши силовые возможности, оценить тонус мускулатуры и координации движений. «Езда» на велоэргометре при этом исследовании напоминает прогулку на велосипеде, именно прогулку, а не бешеную гонку, отнимающую все силы, как во время функциональной пробы…

Как и на обычных спортивных соревнованиях, стараемся не отставать друг от друга, а во время тренировок «подсматриваем» упражнения, делимся опытом… Отношения мои с Германом сейчас значительно улучшились. Несколько комплиментов в его адрес по поводу приготовленной им пищи и качества работы в оранжерее оказались весьма эффективными. А праздничный стол еще больше способствовал улучшению отношений и настроения. Мы, правда, настолько привыкли к «сублиматам», что не представляем, как будем обходиться без них. И все же, когда на столе появляются салат из капусты, суп харчо, курица с картофельным пюре и чудесный малиновый или черносмородиновый компот, в душе у всех нас ликование, что сразу сказывается и на лицах. Впрочем, завтрак был не хуже: мясо маринованное с картофелем и кофе с кексом и миндальным печеньем!

Исследования нервно-мышечной деятельности напоминают соревнования, в которых оценивается эффективность тренировок. На этих «соревнованиях» по абсолютным показателям первое место прочно удерживает Борис, а мы с Германом делим второе и третье места. Мне трудно состязаться с ребятами, ведь мы в разных весовых категориях. Мой вес на десять килограммов меньше веса Германа и почти па двадцать — веса Бориса. Зато в работе па координацию в лабиринте уверенно лидирую я.

Готовить праздничный обед — большая честь и радость для каждого из нас. Ее не омрачает даже то, что потом последует мытье посуды, которой накопится в два раза больше, чем обычно. Из-за ограничений на воду это весьма ощутимые хлопоты.

Все-таки праздник чувствуется! Для нас это очень много: праздничная пища не дает нам отвыкнуть от нашей обычной «земной пищи». И в такие дни думаешь: наверное, долго еще понятия «земная пища», «земной» будут оставаться для человека более приятными, чем «небесный», «небесная». Впрочем, шашлык, даже если его будут есть в космосе, делается из земного барана.

Перед обедом раздался сигнал вызова с Командного пункта: нас навестил заместитель министра здравоохранения СССР А. Бурназян. Узнав, как мы живем, работаем, какие у нас трудности, он тепло поприветствовал нас, подбодрил и пожелал дальнейших успехов в выполнении программы. Прощаясь, он сказал: «Прошу вас готовить материалы для пресс-конференции. Как думаете, успеете? У вас достаточно еще времени?» Да, действительно, до пресс-конференции было вполне достаточно времени — больше полугода, около семи месяцев, или немногим больше двадцати девяти недель, а точнее, двести пять суток!

Сегодня дежурит Борис. Он прекрасно справился со своими обязанностями. Особенно хорош хлеб, который он выпек: поджаристая корочка неописуемо хрустит! Приятными воспоминаниями об этом обеде мы будем жить до следующего праздничного дня. Впрочем, сегодня ожидается еще одно удовольствие: нам разрешено посмотреть праздничную передачу, посвященную космонавтам.

Времена года здесь не чувствуются так же, как праздники и воскресенья. Сейчас там, за стеной, весна: звонкая капель, яркое солнце, птицы, небо. Дни стали длиннее, наверное, уже пахнет оттаявшей землей. Как хочется увидеть все это! Вдохнуть весенний воздух, наполненный запахами оживающей природы. Скорей бы летело время…

16 апреля. Сегодня в оранжерее сняли последний в этом цикле урожай. Только что погасла последняя лампа и наступила «ночь». Я почувствовал какую-то щемящую грусть: так бывает иногда при заходе солнца — тоска по дню, ушедшему навсегда…

«Оранжерейные дела» идут в гору: в третьей вегетации был получен солидный урожай. Если и дальше так пойдет, может возникнуть, новая проблема, где его хранить. В холодильник все не поместишь, а для консервирования не дают соли. Очень жаль, если такое добро будет портиться! Запас смог бы обеспечить нас свежими витаминами две недели, всю оранжерейную «ночь». Герман делает записи в своем дневнике, Борис занят самомассажем, а я, затянув пояс медицинского контроля} забираюсь в спальный мешок. Закончился еще один день жизни и труда в гермообъекте. Дневники приобретают все большее значение: ведь мысли, как и слова не возвращаются к нам обратно. Интересно будет потом проанализировать то, что записано. Герман занимается дневником ежедневно и делает это обычно перед сном. Вот и сейчас он сидит, склонившись над столом, и пишет и пишет. Укладывается спать он позже всех.

В ночной оранжерее прохаживается Борис и слушает песни В.Высоцкого, которые специально для него транслируют в отсек. У него это одна из радостей; он может слушать их без конца, а нам с Германом, признаться, они уже здорово надоели.

Завтра тоже неплохой день: «кофеиновый». Суть его в том, что сразу после сна мы глотаем по таблетке кофеина. Принятая до завтрака, она приятно тонизирует, сразу снимает вялость и раздражительность, а наши лица, обычно хмурые по утрам, сразу проясняются. Эти исследования кислотности желудочного сока с кофеином и специальной смолой нам нравятся. К тому же смолу глотать намного приятней, чем резиновый зонд.

Я стал замечать, что иногда с трудом вспоминаю то, что было вчера — какое производил исследование, что ел в обед, о чем говорил с товарищами утром. Вероятно, не потому, что память слабеет, просто все слишком однообразно!…

В отсеке темно, сигнал подъема еще не подан, но Герман уже прыгает на пол. Я слышу, как хлопнула дверь санузла, и через минуту раздался треск. Он опять что-то разбил! На этот раз жертвой оказалась всего лишь пробирка, но на его совести уже несколько склянок, мерных цилиндров, стеклянных чашек. Впрочем, мы с Борисом тоже не безгрешны.

20 апреля. К привычным звукам уже давно примешивается какой-то странный звон. Сегодня он опять разбудил меня незадолго до подъема, и я некоторое время не мог уснуть — все прислушивался к нему. Однако, кроме обычного гула систем, ничего не услышал. Может быть, у меня просто в ушах звенит? Не начались ли слуховые галлюцинации? К тому же мне показалось, что, когда я проснулся, кто-то из ребят вздыхал и ворочался. Каждый раз собираюсь поговорить с Германом и Борисом об этих звуках, но забываю…

После завтрака, как обычно, состоялся разговор с одним из научных руководителей эксперимента. Он сообщил, что в соответствии с программой предполагается изменение параметров микроклимата в гермообъекте, связанное с имитацией аварийных режимов работы систем жизнеобеспечения. Герман не мог скрыть своей радости. А мы не понимаем, чему он рад. Вероятно, перемене обстановки?

Сегодня отличился я. Полусонный, перепутал пробирки для сбора слюны, схватил чужую и понял это только тогда, когда Борис высунулся из санузла и с нескрываемым удивлением спросил Германа: «А не скажешь, куда мне плевать?»

Первый же душ поверг нас в уныние: вода оказалась такой, что после мытья головы волосы стояли дыбом, глаза слипались. Мы высказали недовольство такой «баней», и через некоторое время вода стала мало чем отличаться от обычной…

Недавно был замкнут контур санитарно-бытовой воды. Теперь она будет циркулировать так же, как и питьевая, многократно возвращаясь в отсек после регенерации. Поскольку мы по очереди принимаем душ один раз в 10 суток, то получается так, что каждый из нас моется водой, уже использованной другим. Я не особенно брезглив, но одна мысль об этой воде вызывает чувство отвращения. Мы хорошо знаем, что она регенерируется и очищается! И все-таки это чувство пришлось преодолевать так же, как предубеждение против питьевой воды, получаемой из мочи.

Запах слегка подгоревшего хлеба щекочет ноздри. «Поджаривание» галет — наша технология улучшения их вкусовых качеств. Этот давно известный способ вновь открыт нами совершенно случайно. Как-то я уронил галету на пол; выбрасывать было жалко, и я положил ее на раскаленную плиту, чтобы обжечь. Галета подрумянилась, стала мягкой и вкусной. С той поры мы стали разогревать галеты. Каждый на свой вкус…

После хорошей физнагрузки сижу в кресле с приятным ощущением в мышцах. Но что это за запах?! Герман стоит у камбуза и разогревает галеты. Может быть, он намекает мне, дежурному, что пора ужинать?!

Герман сообщает, что иногда у нас наблюдается сухость слизистых носа и горла и мы закапываем в нос персиковое масло. А в целом все в порядке, если не считать, что кожа на пальцах рук задубилась и иссушилась настолько, что трудно пробить ее иглой при взятии крови. Это следствие наших «огородных дел»: при сборе растений работать приходится без перчаток, так как в них снижается чувствительность пальцев и сильно потеют руки. Видимо, смола, на которой произрастают наши растения, иссушает кожу рук.

Мы слышим по громкой связи голоса врачей-клиницистов; они пришли «допрашивать» нас. Но по распорядку дня сейчас время Германа: он должен проводить свои наблюдения, связанные с измерением артериального давления. Мы в растерянности. Но, немного посовещавшись, отдаемся в руки своего врача — Германа. После замеров мы, как обычно, «даем интервью» пришедшим специалистам, которые с пристрастием «набрасываются» на нас. Мы, конечно, им рады, что ни говори — «свежие люди», новые собеседники. Герман — наш бортовой врач, только что производивший медосмотр, — докладывает состояние нашего здоровья, стараясь как можно гуще пересыпать свой доклад латынью. Мы с Борисом понимающе улыбаемся — хорошо освоили эту терминологию и знаем, о чем речь.

За последнее время я немного похудел и решил сбавить вечернюю физнагрузку, хотя с функциональной пробой вчера справился хорошо: крутил педали до 1500 килограммометров, а обычно только до 140 Потолок» Германа достигает 1800 килограммометров, а Борис крутит педали и до 2000 килограммометров…

Слушая разговор Германа с медиками-клиницистами, нахожу подтверждение тому, что все мы трое, стараясь оценить свое собственное самочувствие, ревниво следим друг за другом. Герман сообщил терапевтам, что вчера «чувствовал желудок» и сразу же стал апеллировать к нам с Борисом, надеясь, что и мы испытывали то же. Но мы отрицаем такой симптом, а ему очень хотелось бы нашим признанием успокоить себя. Но что поделаешь, помочь ему мы просто не в состоянии. А он рассчитывал. Ведь было же раньше так. Как-то у него стали кровоточить десны, и он настойчиво допытывался у нас, не испытываем ли мы то же. Мы отрицали, и это его расстраивало. Но тогда он не ошибся — через некоторое время у нас действительно десны стали кровоточить.

Позади уже четыре вегетации. Наши растения развиваются нормально. И это несмотря на то, что к ним постоянно поступает конденсат, содержащий продукты нашей жизнедеятельности, выделяющиеся через кожу и легкие. До чего же они неприхотливы!

26 апреля. Вновь наступил «лунный» день. В оранжерейном отсеке вспыхнул яркий свет. Когда из него переходишь в жилой, кажется, попадаешь в темную комнату. Свет оранжереи определенно положительно действует на наши эмоции, даже настроение улучшается. И это, наверное, не случайно. Давно известно, что с освещенностью связана интенсивность биологических процессов, протекающих в организме. В нашем жилом отсеке свет и краски почти не меняются. Освещенность же поверхности Земли в течение суток изменяется в 300 миллионов раз. И, быть может, правы те ученые, которые считают целесообразным иметь в космическом корабле суточные колебания освещения: в дневные часы пользоваться лампами дневного света, в вечерние — обычным «желтым» электрическим светом, а ночью создавать затемнение. Это очень важно, так как доказано, что непрерывное постоянное освещение, как и постоянная температура, оказывают отрицательное воздействие не только на человека, но и на растения…

Тут я вспомнил трагическую гибель трех американских космонавтов, заживо сгоревших в гермокамере макета космического корабля. «Хорошо, что в атмосфере наших отсеков не больше двадцати двух процентов кислорода», — невольно подумал я. Позже выяснилось, что «происшествие» было плановым.

Вечером перед ужином вдруг почувствовали запах горелого пластика. Жилой отсек окутало дымом. Пожар! Дышать стало трудно. Немедленно сообщили о случившемся на Командный пункт и включили специальное устройство, поглощающее примеси. Дым стал постепенно рассеиваться, и через два часа запах гари совсем пропал. Что же произошло? Был ли этот пожар запланированным или произошла на самом деле авария?

— Полежи! Я за тебя подежурю, — сказал Герман и расстелил мой спальный мешок. И хотя я отказался от помощи, его внимание меня тронуло.

30 апреля. После очередного взятия крови из вены я почувствовал себя плохо.

Ночью снова проснулся от зубной боли: пломба все-таки выпала. После завтрака с помощью Германа мы приготовили по инструкции зубной цемент, и я сам поставил себе пломбу. Посмотрим, что будет дальше, В крайнем случае, при сильной боли можно использовать практически неисчерпаемые возможности нашей бортовой аптечки, И есть же, наконец, у нас на борту свой врач — Герман!

Для упражнения зубов и укрепления десен нам передали жевательную резинку — ведь наша пища слишком нежна и не обеспечивает достаточной нагрузки на жевательный аппарат. Кроме того, она хорошо очищает зубы. Теперь со стороны мы, наверное, представляем странное зрелище: в тусклом свете лампочек двигаются хмурые, бледные и постоянно жующие фигуры…

Мы получили праздничный рацион и с ним поздравления с предстоящими первомайскими праздниками. Грустно, за бортом сейчас весна, солнце, первая зеленая травка. Воздух свежий и прозрачный, с горьковатым запахом тополя. По утрам бывает, наверное, прохладно. Многие поедут в праздники за город. Улицы уже расцвели флагами. Скоро зажгутся гирлянды разноцветных огней…

Вечером мылся под душем — вода была хорошая. Вспомнил, как в прошлом году летом купался в Москве-реке, Как хочется поплавать! Хотя бы в бассейне. Когда же будет столько воды, чтобы ее хватило не только напиться и вымыть руки, но и принять ванну!

— Как там моя Диночка? — с грустью произнес он, разглядывая фото жены. — Достается, наверно, ей от дочки.

Вечером за ужином мы с Борисом заговорили о жизни, о счастье, о любви.

Вспоминая прошлогодние первомайские праздники, я спрашивал себя: было ли мне тогда радостнее, веселее, лучше, чем теперь? Да, конечно. Но тогда не было того, что есть сейчас. Каждый день нашей жизни здесь наполнен особым смыслом. Мы живем и трудимся для науки, и пусть нормальная жизнь у нас только в мечтах, мы знаем во имя чего терпим лишения, а это не так уж мало…

В этих словах было столько тепла, столько любви и преданности семье, дому.

Научные руководители эксперимента поздравили нас с праздником. Меня поздравили еще и с достижениями по ведению «огорода» — оранжереи. К обеду была подана закуска: креветки, семга. На первое — солянка, на второе — баранина. За такой обед мы принялись особенно дружно. Жалели, что нет вина.

1 Мая. Сегодня у нас в меню кофе, кекс, миндальное печенье, салат из капусты, маринованное мясо. У всех приподнятое настроение.


Позже смотрели праздничную телевизионную передачу. Словно со всеми трудящимися, мы смогли побывать в праздничных колоннах демонстрантов, на Красной площади, на улицах и площадях, среди ликующих людей. И как-то особенно ясно ощутили, что мы не одиноки. Праздничный настрой людей явно передавался нам через стальные стены «Земного звездолета».





Далее:
ГРУППОВОЙ ПОЛЕТ.
АСТРОНОМИЧЕСКИЕ УСПЕХИ.
Стромский И.В. «Космические порты мира».
Психофизиологический стресс.
НЕМНОГО ИСТОРИИ.
.
ЭПИЛОГ.
ЖИВОТНЫЕ И РАСТЕНИЯ КОСМОСА.
Оберт Г. «Пути осуществления космических полетов».


Главная страница >  Хронология