НА ЛЕД АРАЛЬСКОГО МОРЯ Глава РОЖДЕНИЕ «СОЮЗОВ» И все же в начале года удалось доработать по .

Главная страница > Даты

НА ЛЕД АРАЛЬСКОГО МОРЯ

НА ЛЕД АРАЛЬСКОГО МОРЯ

Глава РОЖДЕНИЕ «СОЮЗОВ»

И все же в начале года удалось доработать по всем продуманным мероприятиям 7К-ОК № 3 и готовить его к одиночному беспилотному пуску на первые числа февраля.

18 января 1967 года мы поздравляли Мишина с пятидесятилетием. Обстановка не способствовала организации широкомасштабного празднества. Мишин это понимал, и дело ограничилось приездом гостей с приветственными адресами и скромным числом тостов в кабинете, из которого всего год назад ушел Королев. Настроение было подпорчено еще накануне. На заседании Госкомиссии Келдыш счел нужным бросить в адрес Мишина упрек: «Не чувствуется направляющей роли технического руководителя. Совет главных собирается крайне редко».

Нас всех потрясло сообщение о гибели трех американских астронавтов: Гриссома, Уайта и Чаффи 27 февраля (27 января-Хл). Они погибли не в космическом полете, а сгорели заживо на земле во время тренировки, находясь в задраенном по всем правилам корабле «Аполло». Корабль был установлен на носителе «Сатурн-1В». Американские средства информации не скупились на описание подробностей трагедии. В системе жизнеобеспечения «Аполло» использовался для дыхания чистый кислород. Искра, возникшая в одном из приборов, привела воспламенению горючей пластмассы в атмосфере чистого кислрода. Астронавты горели и задыхались. Попытки быстро открыть люк изнутри не удались, а помощь снаружи почему-то задержалась Руководство НАСА подверглось жесточайшей критике. Мы сочли необходимым срочно подготовить заключение, что на наших кораблях такое невозможно. Действительно, в наших системах жизнеобеспечения состав атмосферы соответствует обычному воздуху, но пожары происходят и в обычной атмосфере. Для ближайшего пуска мы уже не успевали, но на последующие материаловеды получили задание совместно со специалистами по пожарной части подготовить заключения о всех используемых внутри кораблей материалах на предмет их пожарной безопасности. Из трех сгоревших астронавтов двое уже побывали в космосе. Америка, судя по сообщениям прессы, была потрясена, и сроки старта очередного «Аполло» отодвигались на неопределенное время.

Я комплектовал команду для вылета в Крым, договорившись с Юрасовым и Осташевым, что подготовка кораблей на ТП целиком на их совести. Подготовка упрощалась тем, что из программы было исключено сближение и такую хлопотливую систему, как «Игла» испытывать не требовалось.

Большую работу выполнили по «обезвреживанию» САСа. Экспериментальные работы, проведенные моими и бушуевскими отделами совместно с парашютистами, гироскопистами и пороховыми двигателистами, позволили мне и Бушуеву дать итоговое заключение, в котором говорилось, что в случае аварии на стартовой позиции гарантируется включение САСа по команде из бункера. При этом введение парашютной системы обеспечивается на высоте не менее 800 метров, а дальность посадки — в пределах от 100 до 170 метров от старта. 14 декабря спускаемый аппарат приземлился в 300 метрах.

Катастрофа 14 декабря на 31-й площадке и американская трагедия стимулировали разработку дополнительных мероприятий по безопасности. Многое из того разумного, что было предложено, мы клялись выполнить до следующего пилотируемого пуска.

7 февраля в 6 часов 20 минут по московскому времени 7К-ОК № 3 стартовал. После того как выяснилось, что он успешно вышел на орбиту и его уже не спрячешь, ему было присвоено название «Космос-140». На нашем КП сразу установилась напряженная до предела обстановка. Первой задачей были проверка прохождения команд на «борт», тесты системы ориентации с помощью звездного датчика 45К, проверка системы энергопитания, а после этого проверка СКДУ и ДКД.

Всем основным составом ГОГУ мы вылетели 2 февраля в Крым. После того как все распределились по группам и провели первую тренировку, мы убедились, что порядка значительно больше, суматохи при тренировке нет вообще. 6 февраля по четырехчасовой готовности с полигона нам дали отбой на сутки. На корабле обнаружили «плюс» на корпусе. Замыкание «плюса» или «минуса» электрической сети корабля на корпус определялось специальным индикатором станции 11Н6110, расположенной в бункере. Испытатели ненавидели этот индикатор, потому что загорание красного транспорта «Корпус» — не редкость, а поиски конкретного места замыкания отнимали много времени и ломали график подготовки.

Далее начали работать «законы Мерфи». Один из них гласит: «Если тебе кажется, что все идет нормально, значит ты чего-то не увидел». Это правило было принято американскими инженерами к руководству при испытаниях ракет. Применительно к космическим аппаратам оно оказалось еще более справедливым.

С полигона вместе с Каманиным прилетела группа космонавтов — кандидатов на будущие пилотируемые полеты. Гагарин был включен в наш коллектив управления на правах члена ГОГУ. До третьего витка казалось, что все проходит нормально. Мишин с Керимовым, получив доклад «пока все в порядке», вылетели с полигона к нам в Евпаторию.

Команда на закрутку не проходила. Была ли в том вина нового радиокомплекса ДРК или нашей бортовой автоматики, понять мы не успевали. Еще до ухода корабля на глухие витки группа анализа «обрадовала» нас сообщением об очень быстром расходе рабочего тела системы ориентации. Причина была непонятна. Около 50% рабочего тела было потеряно только во время тестов по звездной ориентации. Вообще со звездной системой ориентации творились необъяснимые чудеса. Дать заключение, что мы находили нужную для ориентации звезду или датчик 45К хватался за какую-либо светящуюся точку, оптики не могли. Начальный порядок в нашем ЦУПе ломали суматошные требования информации, локальные обсуждения, десятки самодеятельных предложений по дальнейшей программе, отвлечение на объяснения происходящего Керимову, Мишину и доклады в Москву.

Неприятности начались на четвертом витке. По программе корабль перед уходом на глухие витки должен был сориентировать солнечные батареи на Солнце и закрутиться вокруг «солнечной оси», сохраняя ориентацию, как свободный гироскоп, и тем самым обеспечить зарядку химических батарей.

Решили повторить попытку закрутки на Солнце, пользуясь солнечно-звездным датчиком 45К. Закрутка снова не прошла! Что за чертовщина? Ориентации по звезде может помешать любая паразитная засветка, но затмить Солнце?

После ожесточенных дискуссий было принято решение по крайней мере иметь в запасе высоту, чтобы не зарыться в атмосферу раньше, чем кончится запас электроэнергии. Надо было поднять орбиту, а для этого включить СКДУ. Если не работает звездная ориентация, то в запасе есть еще ионная ориентация. На 22-м витке удалось включить корректирующий двигатель, который поднял орбиту так, что баллистики сказали: «На месяц хватит, теперь думайте, как его вернуть на Землю».

— Если бы я там был, то ведь мог бы сделать закрутку на Солнце?

Слабым утешением было то, что не работала та автоматика, которая в случае пилотируемого полета дублировалась космонавтом. Гагарину кто-то наговорил, что я главный идеолог полностью автоматического управления и противник вмешательства космонавта. Улучив момент в процессе круговерти обсуждений «что делать на ближайшем витке», он не упустил случая, простодушно улыбаясь, сказать:

— Ирина Евгеньевна! По моим прикидкам, вы должны быть в истерике. Почему вы так спокойны?

С этим пришлось согласиться. Для космонавта операция ориентации на Солнце и закрутка — не проблема. Оставалось принять решение о способе ориентации для включения двигателя на торможение. Уже более двух суток «Космос-140» летал, не подзаряжая аккумуляторы. Откуда взялись такие запасы электроэнергии? С этим вопросом я, вырвавшись из общей толкучки, обратился к Ирине Яблоковой — «хозяйке серебряных батарей», которая, не вмешиваясь в общие споры, все время считала оставшиеся ампер-часы.

Это был пример полезной перестраховки. У каждого из наших смежников должен быть в запасе ресурс, который он до поры не открывает никому, в том числе и генеральному заказчику.

— Сейчас вы расходуете тот НЗ, о котором знаю только я и еще пара сотрудников. Его хватит максимум еще на сутки. Сегодня для посадки вполне достаточно.

— Теперь вы, надеюсь, не будете меня сильно ругать за умышленное сокрытие ампер-часов, — сказала Яблокова с такой обезоруживающей улыбкой, что мне оставалось только испросить согласия ввести эти запасы в наши дальнейшие расчеты.

Обратный пример: на оперативке Раушенбах, выслушав своих сотрудников, заявил, что гарантировать надежность ориентации в режиме ИО он не может. Выхлопные газы двигателей могут оказаться роковой помехой для ионных трубок. Между тем закладка уставок на торможение прошла нормально. Теперь остается ждать: не собьется ли «ионка». Ура! На сеансе спуска телеметрия с кораблей доложила о выключении двигателя от интегратора! Время работы двигателя расчетное! Прошло разделение, и спускаемый аппарат перешел на питание от своей автономной батареи.

На траектории спуска Земля никаких сигналов не принимала. После расчетного времени приземления слабые сигналы начали поступать не из штатного района приземления, а из района Аральского моря. Вначале не поверили, но через четыре часа корабль действительно был обнаружен на льду Аральского моря. Пока мы в Евпатории анализировали результаты всех предпосадочных записей, пришло известие, что корабль затонул. На льду остался только парашют.

— А вот на это я согласия дать не могу. Обращайтесь к Лидоренко. Всегда полезно, чтобы в трудные минуты вас кто-то выручил.

Только через четверо суток удалось поднять «Космос-140» со дна Аральского моря.

-Это он со стыда, что не долетел до расчетной точки 500 километров, -шутили невиновные в очередных неприятностях.

Это был хороший урок! Случись такое на пилотируемом корабле — экипаж без скафандров погибнет. Даже в скафандре не исключается гибель, если через прогар в лобовом щите ворвутся внутрь СА раскаленные газы. Госкомиссия образовала рабочие группы для исследования всех имевших место неприятностей по системе управления.

16 февраля собралась Госкомиссия, чтобы рассмотреть все перипетии полета. Оказалось, в днище корабля при снижении в атмосфере образовалась дыра. Прогар произошел из-за того, что была нарушена теплозащита при установке технологической заглушки.

— Текст постановления, — сказал Тюлин, — в ближайшее время вы получите в приказах министров. Но могу сказать, что в постановлении установлен срок первого пилотируемого облета Луны — июнь-июль 1967 года, а первой экспедиции на Луну — сентябрь 1968 года.

На этом же сборе Тюлин решил проверить состояние дел по 7К-Л Он объявил, что 4 февраля 1967 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров, в котором отмечается неудовлетворительное состояние работ по выполнению предыдущего постановления от 3 августа 1964 года. В новом постановлении определено «считать осуществление облета Луны пилотируемым кораблем и высадку на Луну работами особой государственной важности».

До июня 1967 года должно было быть запущено четыре беспилотных корабля Л1.

Это сообщение не вызвало энтузиазма. Было ясно, что сроки поставлены аппаратом ЦК и Совмина как «мобилизующие» и они далеки от реальностей нашей жизни.

Рязанский обиделся и после заседания сказал:

Я воспользовался случаем и выступил с «разгромной» речью в адрес своих друзей-смежников, которые сорвали все возможные сроки поставок и тем самьм сделали эти планы нереальными.

Тем не менее удалось укомплектовать, подготовить и 10 марта пустить в сторону Луны первый упрощенный корабль № 2П из серии 7К-Л1.

— Мог бы по телефону предупредить, а не вылезать на Госкомиссии с такими жалобами. Вы с Мишиным поднимаете шум по поводу поставок, чтобы отвлечь внимание от собственных грехов!

Программа полета 7К-Л1 № 2П не предусматривала облета Луны и возвращения на Землю со второй космической скоростью. Мы ставили задачу опробовать разгон до второй космической скорости, используя челомеевский носитель УР-500К и наш разгонный блок «Д».

ТАСС объявил о запуске очередного «Космоса-146».

Первый «Союз» был уничтожен в полете системой АПО. Второй — поджег ракету на старте, но зато доказал надежность САСа. Третий — набрал такое число отказов в полете по различным системам, что впору было после тщательного их разбора и доработок готовить повторный пуск, чтобы наконец-то иметь чистый беспилотный полет.

Эксперимент удался. УР-500К из пяти пусков имел теперь уже четыре удачных.

Теперь трудно сказать, кому принадлежала инициатива после трех беспилотных неудач совершить сразу скачок и принять программу, предусматривающую пуск и стыковку двух пилотируемых «Союзов». На активном корабле № 4 должен был находиться один космонавт. Через сутки по программе выводился корабль № 5 с тремя космонавтами. После стыковки два космонавта из корабля № 5 через открытый космос должны были «перелезть» в № Процесс сопровождался двойным, еще ни разу не проверенным шлюзованием: при выходе из № 5 и после входа в № Это было задумано как репетиция для лунной программы (в ней предусматривался переход одного из космонавтов из лунного орбитального корабля (ЛОК) в лунный корабль (ЛК), а затем, после прогулки по Луне, взлета и стыковки на орбите Луны, его обратное возвращение в ЛОК также «понаружи»). Опасность перетяжеления конструкции и жесткие сроки в то время не позволяли принять радикальное решение — создать стыковочный агрегат с люком для внутреннего перехода без акробатических трюков в открытом космосе. Такой агрегат был разработан только в 1970 году по идее, предложенной конструкторами Сыромятниковым и Уткиным. Идея была подхвачена Вильницким и обрела энтузиаста в лице Феоктистова. Первый такой агрегат был проверен в полете в апреле 1971 года на «Союзе-10» и первой долговременной орбитальной станции «Салют». При первой попытке переход через внутренний люк не состоялся из-за поломки в механизме стягивания. Только в 1972(в июне 1971-Хл.) году экипаж «Союза-11» благополучно перешел через внутренние люки из корабля в орбитальную станцию.

Однако здравый смысл был подавлен стремлением по идеологическим соображениям во что бы то ни стало к юбилейной дате получить выдающиеся результаты и продемонстрировать надежность нашей техники, в то время как в США астронавты сгорают заживо еще на Земле.

В погоне за повышением цифровых показателей надежности разработчики электрических схем и приборов резервировали элементы и цепи. Цифры действительно улучшались, но при испытаниях не удавалось обнаружить многих ложных перемычек и доказать, что каждый из параллельно включенных контуров исправлен.

Общий фронт работ по повышению надежности был, по тогдашним меркам, очень широк. Мы уточняли и ужесточали методики наземных испытаний в КИСе и на ТП, требовали от смежника детальных заключений за тремя подписями: главного конструктора, директора завода-изготовителя и военпреда о соответстви поставляемых изделий положению 3КА. Мишин и Бушуев портил отношения с ВВС в спорах о составе экипажей. В отделах Раушенбаха ставили эксперименты со звездным датчиком 45К, стараясь понять причины срыва звездной ориентации и закрутки на Солнце. Появилась идея ориентации с помощью ИКВ. Срочно согласовывались ТЗ, и на «Геофизике» приступили к изготовлению прибора-аналога тех, которые уже хорошо зарекомендовали себя в «Зенитах» и «Молниях». СУСовцы дорабатывали схему программного устройства, которое перевело корабль № 3 из режима пологого управляемого спуска в крутой баллистический и загнала его Аральское море.

Под Феодосией на опытном аэродроме ВВС продолжался набор статистики, доказывающей надежность парашютной системы, сбрасывали макеты ФАБ — фугасных авиационных бомб и макет СА корабля. ОСП — основная система парашютная и ЗСП — запасная система парашютная были отработаны на многих десятках сбросов с самолета.

Кампания борьбы за надежность перекинулась на Уфимский приборостроительный, «Киевприбор» и другие заводы. Мне с товарищами потребовалось вылетать в Уфу и Киев, чтобы совместно с заводскими специалистами разработать мероприятия по ужесточению методики испытаний приборов.

25 марта в Кремле Смирнов провел заседание ВПК, на которое проверялся ход подготовки к пилотируемым пускам «Союзов». По программе, которую докладывал Мишин, предполагалось 21-22 апреля («по готовности») осуществить пуск активного корабля, а на следующие сутки — пассивного. В активном будет находиться один космонавт, а в пассивном — три. После успешной стыковки должен быть осуществлен переход двух космонавтов «через открытый космос» из пассивного в активный. Еще через сутки оба корабля, расстыковавшись, возвращаются на Землю. Карась доложил о готовности КИКа, Кутасин — о готовности средств поиска и спасения, а Керимов, подводя итоги как председатель Госкомиссии, подтвердил, что работы идут по графику и сомнений в надежности кораблей нет. Каманин представил экипажи «Союзов» — всего двенадцать человек. В основные экипажи вошли: Комаров — для активного, а Быковский, Хрунов и Елисеев — для пассивного кораблей. Неожиданным было заявление Каманина, что дублером Комарова будет Гагарин.

И тем не менее космонавт, которому предстояло лететь на 7К-ОК № 4, уже был приговорен. Никакие наземные эксперименты и самые тщательные предполетные испытания не могли бы его спасти.

— Все довольны решением о возобновлении пилотируемых полетов. А вы хорошо подумали? После всей чехарды надо бы еще один контрольный беспилотный пуск сделать. Все так спешат. Я не хочу вмешиваться. Ваше дело.

Заседание закончилось решением одобрить программу и подготовить доклад в ЦК. Я с Бушуевым остался в приемной ждать Мишина, которого Смирнов задержал вместе с Вершининым и Каманиным. Воспользовавшись задержкой, к нам подошел Мрыкин. Обычно сурово-озабоченное выражение его лица заменяла виноватая улыбка.

Мишин и Каманин вышли от Смирнова возбужденные. На пути в Подлипки Мишин рассказал, что Смирнов их задержал, чтобы обсудить вопрос о Гагарине.

Мы с Бушуевым его успокаивали. Все просмотрено, будут заключения по всем системам. Но как же Мрыкин был прав!

Смирнов сказал, что комплектование экипажей — это дело Министерства обороны и Госкомиссии, а вопрос о Гагарине будет решать не он, а Политбюро. Запрещая рисковать жизнью Гагарина на «Союзах» или при облете Луны на Л1, Политбюро не догадалось запретить ему полеты на обычных тренировочных самолетах-истребителях. Это просто никому в голову не пришло.

«Мы не имеем права рисковать Гагариным», — так заявил Смирнов от имени ЦК КПСС и правительства. Мишин его поддержал. Однако Вершинин и Каманин решительно возразили. Нельзя, по их мнению, отнимать у Гагарина перспективу полетов в космос.

Но в этот график вклинился второй экспериментальный пуск Л На этот раз по программе уже полагалось облететь Луну и потренировать «землю» в управлении программой возвращения.

Подготовкой «Союзов» на 31-й площадке руководили Юрасов и Осташев. По их докладам, кроме незначительных замечаний, с которыми они справлялись на месте, все протекало нормально. Мне, Трегубу и Агаджанову было поручено проверить готовность людей, документацию и работу всех наземных служб, с тем чтобы управление полетом с самого начала осуществлялось из евпаторийского центра. Я должен был перелететь в Крым еще до пуска и в Евпатории быть техническим руководителем до прилета Мишина.

По информации с полигона, пуск УР-500К с кораблем Л1 № 3П 8 апреля в 12.00 с секундами прошел отлично. Корабль вышел на опорную орбиту, и теперь нам из Евпатории положено было через сутки дать команду на второе включение блока «Д» для разгона к Луне. Для руководства экспериментом Мишин из Тюратама перелетел к нам в Евпаторию.

Мишин для участия в пуске улетел 6 апреля на полигон, предварительно отправив в Евпаторию меня и Трегуба.

10 апреля совсем невеселые мы вернулись в Москву.

Второе включение блока «Д» на разгон не прошло, и виноваты в этом были не блок «Д», не система управления и не двигатель, а люди, которым было поручено изменить схему прибора автоматики обеспечивающую второе включение. По чьей-то вине это не было выполнено. Мне было жалко смотреть на Мишина, которого по ВЧ-связи Тюлин с полигона нещадно ругал. Мы только догадывались, что сам Тюлин как председатель Госкомиссии получил весь необходимый «джентльменский набор комплиментов» от Устинова за очередной «Космос-154». Запас упрощенных кораблей был исчерпан. Теперь предстоял пуск штатных кораблей Л1, укомплектованных всеми системами.

14 апреля Мишин и я рано утром вылетели в Тюратам. После двухлетнего перерыва предстояло возобновить программу пилотируемых полетов.

12 апреля во второй раз после смерти Королева отметили День космонавтики.

Владимир Губарев:.

НОВЫЕ ЗАДАЧИ И СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ.

Декабрь 1965.

ПЕРЕД ПОЛЕТОМ ГАГАРИНА.

Системное планирование в медицине.

Главная страница > Даты