Главная страница >  Даты 

Сергей Жуков:

Сергей ЖУКОВ:

СКВОЗЬ ИГОЛЬНОЕ УШКО

Сны в новогоднюю ночь

«ДЕТСКИЙ САД»-4.

Мы грезим, очутившись на медицинском острове. Наш остров одним своим боком зацепился за замерзший канал, ведущий к Москве-реке, другим — за текучее Волоколамское шоссе. По утрам мы форсируем его и упругой рысцой вбегаем в старый парк, в котором некогда отдыхал перед последним рывком к Кремлю мятежный Лжедмитрий. Сама природа побуждает здесь к решительности, смешанной с авантюризмом.

...На черном небе Байконура зияют светящиеся золотые дырки. Мы, кто с компьютером, кто с пером, в скафандрах, все 35 космических репортеров, медленно всплываем в неподвижную дырявую глубину и исчезаем в ней, а там, наверху, сплетаемся в адскую карусель, из центра которой на Землю начинает сыпаться мелкий бумажный дождь. Уходя вниз, к облакам, он расширяется; репортажи, прекрасные как поэмы, негромко шурша, опадают на крыши домов, одевают зимние деревья в фантастический золотисто-белый наряд, точно взбалмошная модница смастерила себе одежды из лохмотьев Млечного Пути...

Что со мною случилось? Начинаю чувствовать своих товарищей, точно себя самого. Вот бледный Крикун, прижав к груди вафельное полотенце, вываливается из кабинета гастроэндоскопии. Больно, словно это в мою толком не замороженную глотку вползает светящаяся резиново-стальная змея. Вот подносят спирт к моим пылающим ноздрям — стоп! — это тассовец Филиппов шумно дышит на велоэргометре, а хорошенькая ассистентка никак не может освободить нагубник от его мертво сжатых челюстей... А кто там, распятый на столе вниз головой, методично обводит потолок налитыми кровью глазами? Да это же ты, журналист Жуков!

Старый знакомый дуб тянет корявые сучья к стае кружащих ворон. Мне начинает казаться, что он тихо крутится вокруг неподвижной пилы, подтачивает сам себя и вот-вот рухнет на снег... «Что это я шатаюсь, такой могучий, в слабости и тошноте?» — думаю и ощущаю, что это не дуб и не я — журналист Тарасов вращается в кресле КУКа. Ох, это кресло! Оно становится камнем преткновения для нас, первой четверки соискателей космического билета.

Возразить можно только одно — у других посетителей Института медико-биологических проблем работа тоже не сахар. Сколько космонавтов и летчиков, испытателей космического челнока «Буран», улыбается нам из альбома Людмилы Юрьевны и Валентины Федоровны... Кого-то уже нет в живых. Владислав Волков, Виктор Пацаев, Анатолий Левченко, Александр Щукин. О них здесь помнят женские сердца, помнит маленькая столовая, уютный холл микроскопической гостиницы.

Души наши объединились в одну. Что-то светлое, широкое, турбулентно-вихрящееся вселилось в тихий двухэтажный домик, в котором живут тренажеры и доктора. Здесь все хотят нам добра, но Космос есть Космос, и мы готовимся к новым испытаниям, выспрашивая у старожилов — Иры Латышевой, Сергея Мощенко и Николая Бударина — секреты преодоления центрифуги, барокамеры, костюма с отрицательным давлением на нижнюю часть тела. А наше давление, как мы успели заметить, гуляет по синусоиде. Впрочем, не только у нас, — у велосипедистов и лыжников, арктических путешественников Дмитрия Шпаро, акванавтов, исследователей царства морского, которые проходили обследование здесь, тоже вполне человеческие реакции на тесты и нагрузки. Хотя... «вы, журналисты, народ способный, восприимчивый к событиям, но режим соблюдать не умеете, а оттого обычно слабее наших пациентов и изнашиваетесь рано — работа нервная», — замечает психолог Ирина Русакова.

Наша общая Душа, отдохнувшая от укусов шприца, глубинного ультразвукового зуда, антропологических обмеров, рентгеновских вспышек, шевелится и сладко-мучительно ноет.

Мы пьем чай в этом холле, несколько новобранцев и медсестры, оставшиеся дежурить в ночь на старый Новый год. Нам тепло и уютно, мы за неделю отвыкли от мирских сует. Но и тихий наш кораблик сотрясается от порывов налетевшего ветра. Возбужденный Горбачев на грозно молчащей Вильнюсской площади... Гудящая Восточная Европа...

— Что принесет стране космический полет журналиста? — спрашивает мать-Душа.

Наша Душа беременна: подвижная, растущая Идея ворочается в ней, толкаясь локотками и коленками.

— Космический лагерь для детей. Он будет не хуже спейс-кемпа, что в Хантсвилле, штат Алабама.

— Линии по изготовлению одноразовых шприцев, — чутко отзывается Идея. — Мы заработаем на рекламе миллионы долларов и потратим их на покупку заводов.

— Дождь космических уроков для школьников, дождь проблемных публикаций для взрослых...

— Первую внеземную газету, которая будет смонтирована из детских статей, стихов и рисунков.

Приподнимаюсь на локте, вглядываясь в темноту и сопение. О чем смеется так счастливо спящий Андрей Филиппов? Да ведь он отчаливает от орбитальной станции на космическом мотоцикле и наводит на «Мир», потом на Луну, потом на проплывающее внизу красное Абиссинское плоскогорье чудо-камеру «Аймекс». Эта уникальная киномашинка позволит создать объемный фильм, который — в кинозале с экраном высотой в шесть этажей — прозвучит гимном созидательной космической программе.

Опять этот бумажный дождь... Неужели мне снится сон?

Беспокойный Крикун, мне непривычно видеть тебя вне криков и шума. Ты так прерывисто дышишь, будто сейчас на старте. Но куда улетаешь ты, не успевший еще ни обвенчаться, ни зачать ребенка? А вдруг что-нибудь случится? Или ты стремишься на свидание с небесной возлюбленной, космической невестой, которая ждет тебя в невидимой летающей тарелке? — Нет, — отвечает за тебя, Юра, наша общая Душа. — Моя невеста живет на Земле. Я лечу, чтобы вернуться к ней. Чтобы вернуться ко всем людям планеты. И рассказать им что-то, очень важное.

А ты, юный дедушка Тарасов, порядком утомивший меня во время кросса, о чем шевелятся твои солдатские губы? Вижу-вижу, ты беседуешь по телеканалу с внуками Тошей и Пашей. Они с любопытством всматриваются в экран и никак не могут понять, почему дед, который всегда как привязанный сидел за пишущей машинкой, сейчас плавает в какой-то круглой комнате вместе с листами своего нового романа, а рядом еще дяди, и нет ни бабушки, ни мамы.





Далее:
Из космоса – на самолет!.
Н-1: совершенно секретно.
КОГДА ПО ЛУНЕ ХОДИЛИ ВЕЛИКАНЫ.
«Героями не рождаются, героями становятся».
Секретная операция «Космический «заяц».
Звездочка и Лев.
«Космические катастрофы» Михаила Реброва.
Сентябрь 1966.
«Король» не терпел лжи.


Главная страница >  Даты