Главная страница >  Даты 

Кто полетит первым?

В ОТРЯДЕ сложились исключительно дружеские отношения, но все космонавты получили безобидные клички, кроме Беляева и Комарова. Им Гагара приклеил уважительное «академики». Так и пошло. Но в середине сентября Беляев еще залечивал травмированную на парашютных прыжках ногу. Варламов же выписался из госпиталя, приступил к тренировкам. А они не стали легче. Наряду с сурдокамерой суровым испытанием для будущих космонавтов стала центрифуга. Врач Ада Котовская с каждым новым экспериментом все увеличивала нагрузки. Первым на двенадцать «жэ» пошел Гагарин. Когда его вращали, Титов, следующий, лежал на диване и штудировал карманный атлас. Он несколько раз прошелся по карте и наизусть, закрывая пальцем названия, перечислил все звезды, которые могут пригодиться ему в полете для ориентировки при спуске.

Кто полетит первым?

В конце ноября для Гагарина доктор довела нагрузку до запредельной цифры 1 Но и в этом случае Юрий на вопрос Котовской: «Как самочувствие?» - ответил: «Хорошее». А вот Варламов при увеличении нагрузки только в десять раз почувствовал себя плохо. Через день результат эксперимента оказался тем же, отрицательным. Последовал неумолимый приговор - Варламов был отчислен из отряда. Его место в «ударной шестерке» окончательно утвердилось за Быковским. Щупленькому Валерию стало привычным замыкать рослую шеренгу.

Эксперимент на вращение продолжался в пределах 5 минут. Когда «колесо» остановилось, Юрий внешне выглядел как всегда, но Котовская поняла, что чувствует он себя на этот раз неважно. На вопрос доктора о самочувствии Гагарин пожаловался на неплотное прилегание очков. Под них сильно задувало, и он не мог точно реагировать на огни. Кроме того, ему показалось, что крест по достижении цифры 12 почему-то серел. Титов таких перемен не отметил, но сказал Котовской, что после цифры 10 особой разницы в самочувствии не происходит - давит, однако, очень сильно.

Это была необычная и приятная новинка для летчиков. Такого прибора не было в кабине истребителя. Как только корабль выйдет на орбиту, глобус начнет вращаться и перекрестье на плексигласовой пластинке в каждый момент времени станет показывать пилоту именно ту точку земного шара, над которой он пролетает. Если же возникнет критическая ситуация и пилоту придется перейти на ручное управление, то от выбора места посадки можно будет точно определить время включения тормозной двигательной установки. И это тоже увидит космонавт на глобусе, который сразу повернется на четверть оборота вперед. Ведь тормозной путь корабля составляет почти одиннадцать тысяч километров!

Будущие космонавты продолжали упорно осваивать все еще загадочный для них макет корабля. Казалось, все в его кабине было продумано до мелочей, и все же Главный конструктор, бывая в Звездном, всегда спрашивал своих подшефных, что, по их мнению, надо бы сделать по-другому. Оборудование кабины было насыщенным, начиная с приборной доски. Установленные на ней приборы показывали давление воздуха, его температуру, содержание кислорода и углекислого газа в кабине. В левой части доски разместился небольшой глобус, созданный специалистами Московского авиационного института. Об устройстве уникального прибора и принципах его работы рассказал на занятиях в отряде ведущий конструктор ОКБ Феоктистов.

Со второй половины октября к тренировкам на аппаратуре добавились необычные полеты на самолетах. Адаптацию организма к невесомости с использованием сначала двухместного истребителя, а затем пассажирского Ту-104 обеспечивали ведущие инженеры Северин и Березкин. «Звездных пассажиров» с этой целью поднимали в воздух опытнейшие асы - Анохин и Хапов. Эти полеты именовались в отряде «легкой прогулкой». После второй такой пробы Гагарин записал в бортовой журнале: «В полете не покидает ощущение приятной легкости. Попробовал двигать руками, головой. Все получается легко и свободно. Поймал плавающий перед лицом карандаш. На третьей горке при невесомости попробовал поворачиваться на сиденье, двигать ногами, поднимать их вверх, опускать. Ощущение приятное. Где ногу поставишь, там она и зависает. Забавно. Состояние побуждает больше и непрерывно двигаться».

Определенную загадку в корабле представлял для летчиков так называемый логический замок. Чтобы включить тормозную двигательную установку и начать спуск с орбиты к Земле, пилот должен был нажать на пульте особую красную кнопку, закрытую специальной крышкой. Чуть выше этой кнопки в два ряда располагались маленькие кнопочки с цифрами от 0 до 1 Чтобы нажать красную кнопку и включить тормозную двигательную установку, космонавт должен был вскрыть запечатанный конверт, на внутренней стороне которого были напечатаны три «секретные цифры». Но нажать их требовалось в определенном порядке. Конструкторы рассудили здраво: перед активным вмешательством в управление кораблем космонавт должен доказать руководителям полета, что он находится в здравом рассудке.

- Поздравляю тебя, Герман.

О запуске третьего корабля - спутника с Пчелкой и Мушкой на борту первым услышал по радио в кабинете начальника Центра подготовки Волынов. Он неожиданно появился возле тренажера, бросил в сторону Титова, который готовился занять кресло в пилотской кабине:

- С чем, Борис? Побили все-таки «морячков»?

Титов знал, что в спортивном зале продолжалась волейбольная схватка «морячков» и «пехоты», переспросил:

- Вот это здорово, братцы, - хлопнул в ладоши Титов. - Надо торопиться. Скоро Сергей Павлович нас отправит в корабле на околоземную орбиту... Обязательно отправит!

- Я не о волейболе, Герман, - возразил Волынов. - Третий спутник с собачками запустили!

Встреча с Главным конструктором состоялась, и делегаты привезли из ОКБ важную новость о том, что руководством страны принято решение о новом наборе такого же отряда будущих космонавтов. Когда в понедельник, 9 января, профессор Яздовский приехал в Звездный и встретился с летчиками, то на вопрос Нелюбова: «Насколько верна информация о наборе второго отряда?» - прямо заявил: «Верна. В январе специалисты института вновь отправятся в летные части и начнут отбор новых кандидатов».

О причинах гибели третьего спутника с собачками рассказал на занятиях 5 декабря преподаватель по системам управления Раушенбах. В этот же день, сразу после теоретических занятий, на общем собрании отряда, по предложению Комарова было решено направить в ОКБ делегатов, Беляева и Гагарина, для приглашения Главного конструктора в Звездный. Эту идею одобрили Каманин и Карпов. Но начальник Центра подготовки предупредил Беляева, что 6 декабря их встреча едва ли состоится, поскольку Сергей Павлович участвует в совещании командного состава ракетных войск во Власихе. Евгений Анатольевич и предложил «делегатам» отправиться к Королеву 7 декабря.

- Но из нас еще никто не летал? - усомнился Аникеев.

- А как же, - бросил в ответ Владимир Иванович, - наука бежит вперед такими темпами, что обгонит нас, если мы сегодня не будем заботиться о завтрашнем дне и не станем готовить продолжение вашего отряда.

Профессор сделал небольшую паузу и вдруг заявил:

- Скоро полетите. Это дело ближайших месяцев, - уверенности Яздовского можно было только позавидовать. - Не за горами время, когда кто-то из вас или ваши следующие товарищи полетят на Марс и на Венеру. Мы должны уже сейчас позаботиться о подготовке этих людей.

Никто другой не поймет, какие нужны в этом деле люди. Но, чтобы учить других, вам самим надо быть высокообразованными людьми, постоянно расширять свой специальный научный кругозор. Для вас это задача первостепенной важности.

- Я не знаю точных планов Сергея Павловича, но уверен, что после полетов в космос большинства из вас руководство Центра подготовки обязательно воспользуется вашими услугами в подготовке следующих поколений исследователей солнечной системы.

Пятничный день, 27 декабря, ни с того ни с сего стал особенным в жизни отряда. Большинство его членов отмечало годовщину своего зачисления кандидатом в космонавты. И все же. В тот день, сразу после занятий, на стихийно возникшем собрании вдруг встал вопрос: «Кто полетит на орбиту первым?» Как ни странно, особую активность на этот раз проявили «заказные молчуны» - Аникеев и Хрунов. Взял слово Евгений и сразу заявил, что, по его мнению и наблюдениям, Сергей Павлович отдает предпочтение Герману. Пусть Титов и летит первым. Он наиболее достойный претендент. Иван не согласился. Он заявил, что самым первым на армейской спортивной базе появился Павел. Поповичу и лететь первым.

Приближался Новый год. Юрий направил поздравления и приглашения родным в Гжатск и Оренбург прибыть к 1 января в Звездный. Валюша, дескать, будет очень рада встрече, да и нуждается уже в помощи, ведь она ждет второго ребенка. Это особенное известие Юраши очень взволновало Анну Тимофеевну, но на чье попечение могла мать оставить приболевшего Алексея Ивановича? И кто в ее отсутствие присмотрит за домашним хозяйством? Написала трогательное письмецо любимому сыночку, пообещала, что при первой возможности обязательно навестит его семью, тем более что невестка обещает разрешиться первым внуком...

- Как видишь, Гагара, большинство отряда убеждено, что первым на орбиту должен полететь ты. А потому, вот тебе наше отрядное напутствие. Трудно быть первым, но мы крепко в тебя верим и крепко на тебя надеемся. И еще одно. Какая бы слава на тебя ни обрушилась, мы надеемся, что ты останешься самим собой, таким же, каким мы знаем тебя сейчас. Вот и скажи нам, пожалуйста, насколько выполнимы наши коллективные пожелания?

Тут же заговорили другие. Беляев назвал первым Юрия. Этого же мнения оказались Филатьев, Волынов и Шонин. Некий итог подвел за остальных Леонов:

Гагарин, этот внешне никогда не унывающий весельчак, а в спортивных играх даже заводила и бесстрашный боец, медленно поднялся со своего места, признался:

Было видно, что Гагарин застигнут врасплох этим всеобщим вниманием товарищей. Глаза всех семнадцати мечтателей таких же терпеливых и настойчивых, как и он, словно рентгеновские лучи, были устремлены сейчас на него. Сидящие рядом Андриян и Герман тоже повернули к нему головы. И они ждали его прямого ответа. Но что он мог сказать им сегодня, если сам просто еще не думал, что да как случится потом, после первого полета? Правда, он не раз отвечал на сходный вопрос Валюши. Но жену волновал только сам этот факт - первый полет. Видимо, она даже страшилась того, что в кабине первого космического корабля окажется именно ее Юра, самый близкий, родной ей человек. Ребята упреждали эти Валюшины страхи и требовали от него ответа на вроде бы очевидный вопрос. Но на самом деле он никому, и ему тоже, был еще неизвестен.

Тут же Юрий повернулся сначала к Титову и крепко тиснул его за плечи, потом так же поступил с Николаевым. Сказать еще что-то Гагарин не успел, потому что в класс вошел полковник Карпов и объявил расписание на первые две недели нового года. Начальник Центра подготовки сказал так же, что с 17 января в отряде начинаются первые итоговые экзамены. Они продлятся целую неделю. Первыми подвергнутся испытаниям члены первой «ударной шестерки».

- Никто из нас пока что не знает, когда состоится этот первый полет. Мы только догадываемся, что он произойдет скоро. Если вы считаете, что оказаться первым в корабле предстоит мне, то вот вам мое искреннее сердце. Оно всегда останется таким же, каким было весь этот год наших совместных испытаний.

В течение всего времени своей работы с отрядом, от момента его зарождения и до последних дней становления этого особого организма при Главном штабе ВВС, Николай Петрович поддерживал с Королевым доверительные отношения. Многое из задуманного Главным конструктором ему доводилось узнавать одним из первых. Но в этом случае и Каманин не знал, что конкретно стоит за последним пожеланием Сергея Павловича вплотную изучить документы избранников Звездного. В одном Николай Петрович был абсолютно уверен, что следующий полет корабля-спутника еще не унесет человека на орбиту Земли. По существующей в авиации железной традиции он знал, что после серьезных аварий и катастроф никогда не предпринимаются слишком ответственные действия. К ним опять подступали постепенно, с оглядкой на негативный результат, чтобы не усугубить прошлые ошибки.

Вечером 27 декабря генерал-лейтенанту Каманину позвонил Главный конструктор. Королев спросил Николая Петровича, как прошли последние тренировки его подопечных на тренажере, а затем предложил собрать дневники и документы на членов «ударной шестерки» , и в понедельник, 30 декабря, вместе с Карповым приехать к нему в ОКБ. Он, дескать, желает с ними познакомиться.

- Подготовка испытателей нашей специальной продукции подходит к концу, товарищи руководители Центра подготовки. Как вы смотрите на то, если после ознакомительного посещения космодрома в следующий прилет, скажем, через неделю, мы без предварительного предупреждения кого-то из них сразу отправим на орбиту? По-моему, психологически это будет даже лучше?

Все окончательно прояснилось при встрече. Сергей Павлович внешне выглядел бодро и начал предметный разговор без долгих завуалированных вступлений:

- Все наши кандидаты в космонавты - летчики, Сергей Павлович. А в авиации каждый полет включает массу неожиданных решений. Следующий не похож ни на один из предыдущих. Все, что может случиться в полете, предусмотреть заранее вообще нельзя. Вот отсюда и вывод.

Как и положено по должности, первым вступил в разговор Каманин. Он возразил:

- А что скажет начальник Центра подготовки?

Главный конструктор перевел взгляд на Карпова:

- Значит, Евгений Анатольевич считает, что психологически все его подопечные уже готовы к полету? - уточнил Королев.

- Я полностью согласен с генералом Каманиным, Сергей Павлович, - твердо заявил Карпов. - Из того, что мы знаем о каждом из летчиков, такой ход не сыграет никакой роли. Все будет выглядеть штатно. Тогда зачем эта «ловушка»?

- Ты, Николай Петрович, согласен с этим мнением? - обратился к Каманину Главный конструктор.

- Психологически, да, готовы, - подтвердил начальник Центра подготовки. - А как они готовы в специальном смысле, так это должна установить комиссия на предстоящих экзаменах.

- Тем не менее, Николай Петрович, я прошу принять предстоящие экзамены как можно строже, - сказал Королев. - Первый экзамен в Центре подготовки исключительно важен. Он войдет в историю космонавтики. И в следующих наборах должны будут знать, что готовиться к космическим полетам надо серьезнейшим образом с первого занятия. Тут нет мелочей.

- Безусловно, согласен, Сергей Павлович, - сказал куратор Центра подготовки от Главного штаба ВВС и добавил: - Больше того, лично я считаю, что и технически все они подготовлены очень хорошо.

- Двоих специалистов по системам жизнеобеспечения вам хватит? - поинтересовался Главный конструктор.

- А кого из ОКБ, Сергей Павлович, ты делегируешь в состав нашей комиссии? - поставил следующий вопрос Каманин.

- Тогда можешь записать. Это будут Феоктистов и Алексеев. От медиков пригласи Яздовского и Сисакяна. А с военными чинами ты вполне сам договоришься.

- Вполне, - согласился Каманин. - Желательно выделить, конечно, тех, которые вели занятия в отряде.

Так бывает всегда в начале каждого года.

При расставании Сергей Павлович сообщил руководству Центра подготовки, что им уже отдано распоряжение в производство о подготовке трех космических кораблей. Два из них уйдут в полет с манекеном, а вот третий с... человеком. Готовьтесь. Он попросил Карпова пока не сообщать об этом будущим космонавтам - всякому овощу, дескать, свое время.

Получилось особенное испытание. Волновались все: члены строгой комиссии и сдающие государственный экзамен. Ни в одном вузе будущего гуманитария или дипломника-инженера не оценивали сразу десять придирчивых экзаменаторов. Молодые офицеры впервые в мире защищали свою «космическую диссертацию». Она включала теоретическую часть и практические навыки.

Январь 61-го подходил к концу. Но для отряда в Звездном это был совершенно особый месяц. На исходе третьей недели будущим космонавтам предстояло сдать государственный экзамен. Комиссию возглавил генерал-лейтенант Каманин. В нее вошли генералы Бабийчук, Волынкин и Клоков, медики Яздовский, Карпов и Сисакян, инженеры Феоктистов и Алексеев, летчик-испытатель Галлай. В субботу, 18 января, перед ней предстала «ударная шестерка».

- Старший лейтенант Титов к ответу готов! «Потомственный учитель» почти полчаса излагал экзаменаторам теоретический материал по системам управления и астрономии, изученный в течение удлиненного девятимесячного семестра. Затем более часа Герман работал в кабине действующего макета космического корабля. Только крупные розовые пятна на щеках после экзамена выдавали его волнительное состояние, пережитое за столь короткое жизненное испытание.

Первым вызвался отвечать Титов. Вошел в аудиторию, как положено представился:

- Нормальный одновитковый полет.

Задание председателя комиссии понятно:

- А это при полете просто не может случиться!

Вслед за Титовым сдавал экзамен Николаев. На два или три вопроса Андриян невозмутимо и односложно отвечал:

- Тогда буду действовать по рекомендациям Центра управления полетом с Земли, - повышенным тоном ответил Николаев.

- А если все-таки случится? - не отступал профессор Яздовский. - Я, например, не исключаю такое.

Четвертым сдавал экзамен Быковский. Этот «несговорчивый в обращении с коллегами человек» перед экзаменационной комиссией стушевался, стал вдруг тихим и застенчивым. На дополнительные вопросы отвечал неуверенно, скороговоркой. На простейший вопрос Галлая: «Как вы чувствовали себя в полете на невесомость?» - Валерий ответил: «Но там ведь некогда было чувствовать. За сорок секунд надо было сделать очень много - поесть, попить, заполнить графы полетного журнала».

Блеснул специальной терминологией Нелюбов. Докладывал он как всегда напористо, но сплоховал при ответах на ситуационные вопросы, связанные с аварийной посадкой корабля. В его вычислениях тормозного пути Феоктистов обнаружил две арифметические ошибки. Григорий смутился, но сделал вид, что это всего лишь досадная случайность.

- Павел без раздумий ответил: «С женой, товарищ генерал... Марина уже сейчас готова заменить меня в одноместном корабле».

Попович и тут оставался самим собой. Когда ему стали задавать дополнительные вопросы, он, со свойственным ему юмором, отвечал на них так, что все члены комиссии улыбались, а Павел даже не замечал своих шуток. На вопрос генерал-майора Бабийчука: «С кем, товарищ Попович, намерен полететь к Марсу в двухместном космическом корабле?»

Уверенные ответы Юрия все расставили по своим местам. Государственная комиссия по собственному усмотрению внесла предложение об очередности претендентов на полет. Был намечен такой порядок: Гагарин, Титов, Нелюбов, Николаев, Быковский, Попович... Так, за двенадцать недель до фактического старта Юрий стал первым претендентом.

Старшина «ударной шестерки» сдавал экзамен, как и положено «капитану тонущего корабля», последним. Гагарин выдал членам комиссии несколько запоминающихся формул и четких определений из курса астрофизики и специальных предметов. Фундаментальные знания экзаменационных вопросов приятно удивили и поразили даже инженеров.

В воскресенье утром Главный конструктор позвонил председателю комиссии на квартиру и, узнав результаты экзаменов в Звездном, остался очень доволен. Тут же Сергей Павлович объявил Каманину, что в следующую субботу, 25 января, он отмечает дома свой день рождения и приглашает к себе на торжество всю «ударную шестерку» слушателей, его и Карпова. Королев попросил Николая Петровича обязательно подготовить к этой дате «Удостоверения космонавтов» , чтобы он сам, Герой Советского Союза Каманин, и вручил их будущим героям.

Но теория теорией, а вот практически в кабине макета корабля все слушатели отработали исключительно четко и сноровисто. Это обстоятельство и сыграло решающую роль в назначении итоговых оценок. Все экзаменуемые получили высшие баллы.

Когда дорогие гости расселись за столом, Сергей Павлович чуть глуховатым голосом сказал:

Вечер у Королевых удался на славу. А какое счастье доставил он Нине Ивановне! Она ведь впервые увидела рядом этих молодцов, о которых Сережа так много рассказывал ей во время поздних вечерних прогулок в саду. Она весь день готовила гостевой стол. Муж активно ей помогал, нарезал и раскладывал по тарелкам лучшие закуски. Потом Нина Ивановна готовила еще горячее второе.

Сразу после обеда 26 января Гагарин и Титов отправились в ОКБ Главного конструктора для «примерки» к креслу пилота после доработок. Конструктор Северин, тщательно подгоняя привязные ремни сначала Юрию, а потом Герману, сообщил космонавтам пикантную новость: американцы готовят к космическому полету женщину, налетавшую на самолетах свыше семи тысяч часов. Но делает это на свой страх и риск частная компания. Государство же на свои средства готовит семерку мужчин-астронавтов.

- В эти дни много говорят и пишут о будущих полетах людей в космос, фантазируют, мечтают. Мы как никогда близки к тому, чтобы превратить эти мечты в явь. Со вчерашнего дня шесть лучших слушателей Звездного стали космонавтами. В день своего рождения я пригласил юбиляров к себе, чтобы лично поздравить их с этим важным событием в жизни. Через неделю я улетаю на космодром, и другого времени у меня уже не будет. Я очень завидую вам, молодежь. Сколько интереснейших дел предстоит выполнить непосредственно вам в самое ближайшее время!

К тренировкам по связи космонавта с Землей в аудитории добавились «натурные занятия» с рацией в лесу. Никитин возобновил тренировки по парашютным прыжкам. С середины февраля начались занятия с секстантом в Монино. До полуночи космонавты наблюдали звездное небо, фиксируя в блокнотах время, градусы, минуты и секунды нескончаемых перемещений яркой Венеры, созвездия Орион, Полярной звезды.

Центр подготовки продолжал жить напряженной творческой жизнью. На смену теоретическим занятиям в шестидесятом году пришло практическое овладение космическим кораблем. В кабине его макета-тренажера космонавты привыкали к тумблерам и кнопкам, до автоматизма отрабатывали все необходимые в полете движения. Особое внимание инженеры ОКБ Елисеев и Севастьянов уделяли умению обращаться с ручным управлением корабля и системам жизнеобеспечения в полете. Так закладывались основы будущего орбитального успеха.

Середина февраля сложилась для Гагариных исключительно напряженной. Юрий рано уходил на занятия и нередко появлялся дома ближе к полуночи. А Валюша была на сносях. Неизбежное пополнение семьи вызывало разные ожидания. Валюше хотелось заиметь дочку, а Юрию - сына. Жена в это время нуждалась в помощи и присмотре. Вдруг она плохо себя почувствует в его отсутствие? Юрий написал письмо в Гжатск, сообщил о самочувствии жены, попросил родителей выручить его ввиду предстоящей длительной командировки. Перед самым армейским праздником в Звездный приехали мать и отец Юрия. Сразу стало легче.

Институт профессора Яздовского тем временем проводил с космонавтами систематические консультации на предмет их будущего питания в «шарике». Оно являлось совершенно новым, неземным и было разработано по специальному заказу медицинской службы Главного штаба ВВС. Эта работа проводилась с учетом дальней перспективы, поскольку ни в одновитковом, ни в суточном полетах питание не играло определяющей роли. Специальная лаборатория института разрабатывала проект возможного распорядка дня для космонавта в корабле, меры обеспечения его спокойствия в канун старта и при взлете. С первых проб к работам космического направления приобщался врач Егоров. С его участием решалась испытательная задача обеспечения сносного режима внутри корабля, функционирования регенерационной установки и занятости пилота на протяжении длительного полета.

- За десять с лишним месяцев вы прошли в Центре подготовки суровую школу на прочность характера и подтвердили готовность выполнить поставленную перед вами задачу. Но есть задачи близкие и задачи далекие. Ближайшая задача - это одновитковый полет кого-то из вас. Более отдаленные задачи - это ваше участие в полетах многоместных кораблей и планомерное освоение околоземного пространства. Дело это чрезвычайно трудное, и никто не знает, чем землянам придется заплатить за свою дерзость. Ваши тренировки подходят к концу, и настало время сообщить своим женам и близким родственникам о том, что один из членов отряда в марте отправится на орбиту Земли. Сергей Павлович сказал мне на прошлой неделе, что будет проведено еще один или два тренировочных пуска кораблей. А следующим будет ваш полет.

Последняя февральская неделя началась по-особенному. После часовой зарядки в четверг, 24 февраля, в учебной аудитории полковник Карпов появился не один как всегда, а вместе с генералом Каманиным. Начальник Центра подготовки объявил «персональные расписания» для каждого слушателя на следующую неделю. Неразлучными и здесь были Титов и Гагарин. 3 марта оба они до обеда изучали и примеряли скафандры, а затем отправились в ОКБ Королева для повторной «обсидки» космического кресла. После полудня 4 марта Юрий и Герман провели несколько часов в лесу, продолжив тренировки по связи с рацией. 5 марта вся «ударная шестерка» выезжала для парашютных прыжков в Монино. Затем Евгений Анатольевич предоставил слово куратору Центра подготовки от командования ВВС. Николай Петрович сказал:

А Волынов даже признал символичным очередной космический старт 9 марта:

Март выдался для Гагариных несколькими важными событиями. 5 марта Юрий отвез жену в роддом, а 7-го утром Валюша подарила ему девочку. 9 марта - день рождения самого Юрия. Коллеги в Центре искренне поздравили Гагару с двадцатисемилетием. Он действительно был бесконечно счастлив... Но слова генерал-лейтенанта Каманина о мартовском старте на орбиту не выходили у него из головы ни на минуту.

Вечером 9 марта Гагарины отмечали день рождения Юрия. Валюша еще находилась в роддоме. За Леночкой присматривала Анна Тимофеевна. Откровенно скучал от безделья отец. Он выдержал только неделю. Когда сын привез домой невестку с малышкой, Алексей Иванович уехал на другой день в Гжатск. Юрий выкроил пару часов и проводил отца до Белорусского вокзала.

- Неспроста, Юрий, в день твоего рождения Сергей Павлович взял да и запустил на орбиту четвертый корабль-спутник. И как видишь, старт прошел исключительно успешно.

- Чувствую, сын, что ты тут, возле Москвы, при очень серьезном деле находишься, а при каком именно - никак в толк не возьму. Ты уж мне, старому солдату, откройся, чем занимаешься. Даю крепчайшее слово, что никому и намеком не обмолвлюсь.

В ожидании отхода электропоезда отец сказал:

- А летать ты на этой технике будешь?

- Я тебе, папа, уже не раз объяснял, что испытываю новейшую технику, - улыбнувшись, сказал Юрий и добавил: - Авиационную.

Алексей Иванович сокрушенно махнул рукой:

- Скоро полетим... Может, я, а может, кто-то другой.

На следующий день Юрий вернулся с занятий поздно вечером. Он принял душ, сел ужинать. Мать поставила на стол пищу и продолжила читку свежей газеты.

- Ладно, вижу, военную тайну сохраняешь. Больше вопросов у меня нет, а просьба имеется. Если полетишь над Гжатском, то сделай, пожалуйста, лишний кружок. Мы с матерью догадаемся, что это ты кружишь над родным домом. Тебе это ничего не будет стоить, а нам доставишь большое удовольствие.

- Да вот, сынок, тут пишут, что уже и кабину испытали, в которой человек отправится в космос, - ровно ответила мать.

- Что это тебя, мамуля, так увлекло в газете? - перестав есть, неожиданно спросил Юрий.

- А я вот все думаю: какой же человек согласится в этакую даль полететь?... Неужели найдется такой дурак?

- Правильно написано, опробовали, - подтвердил Юрий.

- Почему ты так думаешь, мама, что для такого полета надо обязательно искать какого-то дурака? Я, например, думаю, что дураку в космосе вообще делать нечего.

Юрий перестал есть, заливисто засмеялся:

- Понимаешь, мама, - попробовал объяснить Юрий, - любое новое дело почти всегда связано с риском. Сколько летчиков погибло, пока научили летать самолеты. Но ведь авиация нужна людям, и ты не будешь с этим спорить. И космонавтика тоже нужна. Мы уже не можем ограничивать свои знания о Вселенной пределами одной Земли. Не проникнуть в космос, когда есть такая возможность, значит, обкрадывать самих себя. Это нужно и для науки, и для народного хозяйства. А космическая техника у нас, поверь мне на слово, надежная. В ее разработку государство вкладывает большие средства. Так что дураку космический корабль доверить нельзя. Да и велика ли будет нам честь, если мы первыми в мире пошлем в космос неумного человека?

- Так-то оно так, но любой серьезный человек наверняка откажется от такой затеи. Мушку с Пчелкой запустили на орбиту, они там и сгорели, - продолжала упорствовать Анна Тимофеевна.

Работа в Центре подготовки продолжалась своим чередом. Но отряд жил в ожидании чего-то необычного, особенно значительного. Это чувствовали космонавты повсюду - на занятиях и дома. Только вечерняя забава с дочерьми как-то отвлекала Гагарина от мучительных дум о предстоящем старте. Никогда прежде ожидание не становилось для него столь тягостным и загадочно неопределенным. И уложив дочерей в постель, он нередко ловил себя на мысли, что никак не может сосредоточиться на содержании раскрытой книги или привычного конспекта. Все же большое напряжение первых мартовских дней не выбивало Юрия из сдержанной колеи. Валюша неизменно видела перед собой собранного, контролирующего свои действия мужа.

- Я это понимаю, Юраша, а все-таки страшно это.

- Подходит к концу наша подготовка. Приближается день старта. Ясно, что этот полет станет началом нового этапа в нашей работе. Как и выступившие до меня товарищи, я выражаю искреннюю благодарность преподавателям, которые вложили свой труд в нашу подготовку к ответственной работе в орбитальном полете. Они старались сделать из нас не только специалистов по исследованию космического пространства, но и патриотов своей Родины. Особые слова благодарности хочется сказать командованию ВВС и руководству конструкторского бюро Сергея Павловича Королева, создавшим Центр подготовки космонавтов с необходимым тренажным оборудованием и хорошей спортивной базой. Я хочу заверить руководство страны, что не пожалею ни сил ни труда, чтобы выполнить важное задание партии и правительства.

Сразу по окончании последней лекции по связи в понедельник, 13 марта, в отряде состоялось партийное собрание. Получилось оно, по мнению Поповича, коротким, но полезнее многих продолжительных прежних. Выступившие в прениях Комаров, Нелюбов, Титов говорили емкие, исповедальные слова о том, что они испытывают необыкновенный прилив сил и, безусловно, готовы выполнить ответственное задание любимой Родины. Подтвердил такую готовность к космическому полету в своем выступлении и Гагарин:

- Вот когда мы собственными глазами увидим, как взлетают в небо космические корабли, как кто-то из нас в конце марта взлетит в следующем «Востоке» на орбиту, - тут же шепнул Нелюбов сидящему рядом Титову.

Утром 20 марта перед началом занятий на макете-тренажере полковник Карпов объявил, что космонавты, сдавшие государственный экзамен, через три дня вылетают на космодром Байконур, где готовится к запуску пятый корабль-спутник «Восток».

Более восьми часов врачи Монинской районной больницы боролись за жизнь летчика, но спасти его не смогли. Бондаренко скончался от ожогового шока... Первый отряд Центра подготовки космонавтов сократился еще на одного кандидата, до семнадцати человек. Совершенно нелепая и неожиданная потеря.

Этого не ожидал никто. Вечером 23 марта по расписанию заканчивалось десятисуточное пребывание старшего лейтенанта Бондаренко в сурдокамере. Как и других космонавтов, его испытывали одиночеством и тишиной. Пониженное давление в сурдокамере компенсировалось повышенным содержанием кислорода. Освободившись от датчиков после медицинских проб по команде дежурного врача, Валентин протер места их крепления ватой, смоченной в спирте и, не глядя, отбросил тампон в сторону. Вата упала на спираль включенной электроплитки. В перенасыщенной кислородом атмосфере пламя мгновенно охватило все пространство сурдокамеры. На Бондаренко загорелся шерстяной тренировочный костюм, но он попытался сам сбить пламя и не подал сигнал тревоги на пульт управления. Врач не мог сразу открыть герметическую дверь, не выравняв давление снаружи и внутри. На эту операцию требовалось всего несколько секунд, но их фактически не было. Когда Валентина извлекли из сурдокамеры, он был еще в сознании и настойчиво повторял, что сам полностью виноват в происшедшем, винить не надо никого.

Взору космонавтов предстало изумительное сооружение, подобно башне, на несколько десятков метров устремленное в небо. Установленная на пусковое устройство ракета-носитель с «Востоком» в голове, охваченная со всех сторон страхующими мачтами, и в неподвижности являла собой уникальное зрелище.

Уходя рано утром 24 марта из дома, Гагарин сказал жене, что он убывает в кратковременную командировку. Куда именно, не уточнил, объяснил только, что на этот раз его отсутствие будет недолгим, всего день или два. Короткие и долгие командировки Юрия стали для Валюти вполне привычным делом. Его полумесячное сидение в сурдокамере для нее тоже значилось «долгой служебной командировкой». На самом деле в этот раз он в составе «ударной шестерки» улетел на Байконур. Получилось совершенно особенное посещение космодрома.

- Ребята, неудобно посылать собачонку в космос без имени. Предложите, пожалуйста, ей имя.

В день старта, продолжая знакомство с технической позицией полигона, космонавты оказались в комнате, где биологи Казакова и Серяпин готовили к полету собачонку рыжеватой масти с темными пятнами на спине. Оказалось, что у дворняжки нет даже имени, и значилась она в институте Яздовского под двадцать пятым испытательным номером. Гагарин поднял ее с Земли. Собачонка доверчиво лизнула его руку. И тут Серяпин обратился к космонавтам с просьбой:

- Ну, счастливого тебе пути, Звездочка. Под этим красивым именем и полетела дворняжка в космос. Как всегда, привычно соседствовал с ней в кабине «штатный космонавт» - манекен Иван Иванович.

Юрий легко выполнил эту просьбу специалиста. Передавая собачонку Казаковой, он сказал:

Мощные струи огня тотчас вырываются из сопел. С нарастанием грохота двигательной установки первой ступени ракета как бы нехотя приподнимается над пусковой площадкой, зависает на секунду-другую и тут же, вздрагивая, стремительно уходит ввысь. Длинный язык пламени укорачивается на глазах и вскоре окончательно гаснет в синеве.

Запуск пятого корабля-спутника «Восток» произвел на космонавтов неизгладимое впечатление. Находясь на наблюдательном пункте в полутора километрах от стартовой площадки, они хорошо видели все подготовительные операции перед пуском. Динамики четко доносили до НП каждую отданную команду. За пятнадцать минут до взлета опускаются страховочные фермы. Время спрессовывается в мгновения, ускоряя свой неумолимый бег. Объявляется пятиминутная готовность. Теперь взоры всех устремляются на ракету-носитель с «Востоком» на вершине. Казалось, почти вслед разнеслась и решающая команда «Подъем!»

- Вот так скоро и тебя, Герман, будем провожать на орбиту.

Нелюбов наклоняется к стоящему рядом Титову, говорит:

Вечером с «ударной шестеркой» космонавтов встретился Главный конструктор. Он не скрывал своего счастья. Полученный результат очень порадовал Сергея Павловича, и он без всякой опаски объявил о ближайшей перспективе:

Пятый корабль-спутник точно выполнил научную программу и приземлился в «заданном районе». Звездочка великолепно перенесла полет и сразу после приземления попала в руки специалистов-медиков. А космонавты без умолку комментировали продемонстрированное им чудо. Гагарин вспомнил присказку своего учителя, бригадира литейщиков с Люберецкого завода сельхозмашин Кирсанова: «Огонь силен, вода сильнее огня. Земля сильнее воды. Но человек сильнее всего». Ее подтвердил для них Байконур. Там они увидели всемогущество человеческого разума наяву.

После полудня 26 марта космонавты вернулись в Звездный, переполненные впечатлениями. Валюша без труда уловила восторженное состояние мужа и разоружила его на полуслове:

- Сегодня вы увидели космический старт своими глазами, дорогие товарищи. Я намерен доложить в Москве, что все системы носителя и корабля работают как часы. Теперь можете лететь вы. «Восток» готов. Ракета тоже в порядке. Через недельку снова вернемся сюда и станем готовиться к вашему старту.

- Да, Валюша, очень интересный, - подтвердил Юрий. - Сергей Павлович специально пригласил нас на полигон, чтобы мы воочию увидели, как производятся запуски спутников. Поверь мне на слово, это было незабываемое зрелище!

- Теперь я точно знаю, Юра, что у тебя была за командировка. Должно быть, интересный получился запуск?

- Собачки слетали и вернулись. Что же дальше?

Разговор происходил вечером, после возвращения Юрия с занятий. Валюша поручила ему присмотреть за младшей дочерью, а сама принялась накрывать стол к ужину. Усевшись за стол напротив, она внешне спокойно спросила:

- Ты - первый кандидат на полет?

- Теперь полетит кто-то из нас, - спокойно ответил Юрий.

- Но ты - первый кандидат? - повторила Валюша.

- Не знаю. Этот вопрос еще не решен. Он будет решаться Государственной комиссией непосредственно перед полетом.

Анна Тимофеевна вернулась в Гжатск через две недели после отъезда мужа, 27 марта. Привезла сообщение о том, что Юраша собирается в длительную командировку, «куда никто и никогда еще до этого времени не ездил»...

- Первых кандидатов, Валюша, трое. Герман, Григорий и я, - возразил Юрий. - Но кто из нас сядет в кабину «Востока» именно первым, решится только на космодроме.

Корреспондент еженедельника «Уикэнд» Хейндерсон впервые раскрыл карты и задал Топчиеву провокационный вопрос:

Вечером 28 марта в конференц-зале президиума Академии наук страны вице-президент, академик Топчиев провел первую пресс-конференцию по результатам исследований на пяти кораблях-спутниках «Восток». Ажиотаж в зале царил невероятный. Особенно усердствовали американские журналисты.

- Ни одного, - уверенно ответил ученый. Журналист не согласился, покачал головой и тут же задал следующий, уточняющий вопрос:

- Сколько человек из отряда подготовки космонавтов погибло в процессе этих испытательных полетов?

Тут уже пришлось Топчиеву приоткрыть завесу секретности. Александр Васильевич уверенно заявил:

- Почему же исключены из списка кандидатов на космический полет летчики Карташов и Варламов?

Сказав так, академик Топчиев пригласил Варламова, который сидел в первом ряду зала, к председательскому столу и представил его журналистам. Это заметно обескуражило американцев, но они продолжали задавать каверзные вопросы.

- Оба названные кандидаты не прошли последующих медицинских тестов и были отчислены из отряда. Но оба они живы и здоровы. Старший лейтенант Варламов продолжает работать в Центре подготовки космонавтов и, кстати, присутствует в этом зале. А старший лейтенант Карташов продолжает службу в одной из летных частей на Дальнем Востоке.

- Скажите, господин Топчиев, что случилось 23 марта в Центре подготовки космонавтов с кандидатом Бондаренко?

Корреспондент журнала «Юнайтед стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» Меллон проявил исключительную осведомленность и задал Александру Васильевичу совсем «свежий вопрос»:

- Никакой информацией, господин Меллон, по этому поводу я, к сожалению, в данный момент не располагаю.

Вице-президент Академии наук не знал, что в действительности случилось в отряде полковника Карпова, ответил уклончиво:

- Судя по результатам последних испытательных запусков кораблей-спутников, господин Топчиев, Россия приблизилась к рубежу вывода на орбиту Земли корабля-спутника с человеком на борту. Когда, по вашим расчетам, это должно произойти?

Следующий вопрос корреспондента журнала «Фейт» Эдвардса прозвучал вполне актуально:

Академик Топчиев высказался дипломатично:

Из недавнего разговора с Келдышем, только что прилетевшим с Байконура, Александр Васильевич знал, что такой запуск предварительно назначен Королевым на начало апреля, во всяком случае, до первомайского праздника. Но раскрывать заранее не утвержденные правительством сроки было не в его полномочиях.

Отметился «острым вопросом" на пресс-конференции и корреспондент журнала «Спейс флайт» Оберг из Хьюстона. Он, как говорят, поставил вопрос ребром:

- Я думаю, господин Эдвардс, что вы вполне можете сообщить в редакцию своего журнала о таких сроках, поскольку полет человека в Советском Союзе будет осуществлен в пределах трех, максимум четырех ближайших месяцев.

И в этом случае пришлось академику Топчиеву ссылаться на «досадную неосведомленность»:

- Скажите, господин Топчиев, почему американская пресса открыто пишет о ходе подготовки семи наших астронавтов к космическим полетам, а в советской печати мы не находим такой информации? Кто наложил запрет на такие публикации? С чем, наконец, связан этот государственный секрет?

Пока пишущие журналисты соревновались в умении поставить перед академиком Топчиевым наиболее «неочевидные» вопросы, фотокорреспонденты суетились возле столика в углу зала, на котором в свете юпитеров тихо повизгивали в клетках «недавние космонавты» - Чернушка и Звездочка... В первом ряду в зале, справа от Варламова, сидели будущие триумфаторы - старшие лейтенанты Попович, Нелюбов, Титов, Гагарин, Николаев и Быковский. Но к ним в этот раз осталась равнодушной пишущая и фотографирующая братия. Выходило, что их час еще не наступил. А ведь до взлета знаменитого «Востока» оставалось всего две недели! Из присутствующих в зале об этом знали немногие.

- Я не представляю здесь какой-то из органов советской печати. Мне неизвестно об официальных запретах на публикации такого рода, господин Оберг. Но могу совершенно определенно заявить, что наша печать публикует только проверенную, достоверную информацию. В космической области особенно не допускается публикация всевозможных слухов и догадок.

А с начала апреля череда исключительных событий нарастала уже как снежный ком. С утра 3 апреля следующая шестерка кандидатов в космонавты - Беляев, Комаров, Волынов, Горбатко, Леонов и Хрунов - приступила к сдаче государственного экзамена. Ближе к вечеру в учебном корпусе появился генерал Каманин и сообщил подопечным самую свежую восхитительную новость: «Советское правительство приняло решение послать человека в космическое пространство!» Сутки спустя начальник Центра подготовки Карпов сделал объявление, что рано утром 5 апреля «ударная шестерка» в полном составе вылетает на Байконур для выполнения правительственного задания!

Традиции в жизнь отряда космонавтов внедрялись с первых месяцев его образования. Но одна из самых примечательных родилась в преддверии первого пилотируемого полета. Сразу после теоретических занятий 30 марта Титов, Гагарин, Нелюбов и Быковский отправились на электричке в Москву. Придя на Красную площадь, они остановились недалеко от входа в Мавзолей В. И. Ленина. В это время ударили куранты на Спасской башне. Из нее, чеканя шаг, вышла смена караула на пост N Гагарин сделал несколько шагов вперед, принял стойку «смирно» и взял под козырек... После посещения Мавзолея космонавты задержались у могилы И. В. Сталина, прошли вдоль мемориальной кремлевской стены. В заключение Валерий сфотографировал коллег на фоне собора Василия Блаженного. Таких, как они, в этот солнечный день в центре Москвы было много, и никто не присматривался особо к горстке молодых офицеров, ставших вскоре узнаваемыми для многих в мире.

В комнате было очень тихо. И автомобильный сигнал возле дома прозвучал для Валюши набатом. Тут же из детской вышел Юрий.

Гагарин вернулся домой в приподнятом настроении. Наступил как раз тот момент, которого он ждал после возвращения с Байконура со дня на день. Валюша тоже его ждала, хотя и не предполагала, что придет этот день так быстро и неожиданно. Они уложили девчонок спать и до полуночи говорили о самом разном, но отнюдь не о полете. И все же тревожное предчувствие не проходило. Поражало только его удивительное спокойствие. Валюша не понимала: что это - игра или Юрий был действительно столь уверен в успехе полета?

- Все будет хорошо, Валюша... Не волнуйся... Он что-то не договорил... Она спросила:

Он был уже в кителе, со своим привычным «командировочным чемоданчиком» в руках. Сигнал, еще более настойчивый, за окном повторился, и лишь теперь до сознания Валюши дошло, что он относится к мужу. Его уже ждали на улице. Юрий оставил чемоданчик на стуле возле трюмо и, вернувшись в комнату, подошел к кровати, взял жену за руки, проникновенно сказал:

- Может, я, а может, кто-то другой, - нетвердо ответил он.

- Юра, так кто же полетит первым?

- Когда же старт? - уже по инерции спросила она. Он только на секунду задержался с ответом:

Иначе Гагарин и не мог ответить, потому что окончательного решения по этому поводу не существовало.

- Не горячись, будь внимателен, помни о нас, - сказала Валюша в ответ на его поцелуи и несколько раз провела рукой по голове мужа. В этот раз в ее душе боролись два чувства: ей хотелось и не хотелось, чтобы ее Юра был первым.

- Скорее всего, четырнадцатого.

У трапа прибывших встречает Королев. Он пожимает руки космонавтам, Каманину и Карпову, шутит, спрашивает о самочувствии и настрое. Не скрывает удовлетворения, что все у них хорошо, а молодежь готова сразу приступить к работе. Но Главный конструктор обстоятелен. Напомнив суворовский завет, Сергей Павлович приглашает «коллег» в столовую.

Когда самолет, на борту которого находился Гагарин, коснулся бетонки аэродрома, Юрий взглянул на часы - они показывали четырнадцать тридцать по Москве.

Два следующих дня главным занятием на тренировках становится отработка ручного спуска. На предстоящий одновитковый полет это аварийный метод возврата на Землю. Все как надо должна выполнить автоматика. И все же, все же. Ведь в кабине корабля будет находиться уже не Иван Иванович, а живой человек... Раз За разом Попович и Нелюбов, Титов и Гагарин, Николаев и Быковский стараются овладеть им до автоматизма. Все может случиться в этом первом, не известном никому полете.

Дальше все продолжалось по распорядку. После часового отдыха космонавты встретились с «главным движителем» ракет Глушко. Валентин Петрович живо рассказал слушателям, как они с Королевым от довоенных маломощных пороховых ракетных движков пришли к невиданным доселе мощностям, превышающим силу десятков машин крупнейших электростанций. На вопрос Нелюбова: «Какое предприятие выпускает замечательные ракетные двигатели его конструкции?» - «главный движитель» ответил: «Двигатели освоены и запущены в серию коллективом Воронежского механического завода».

Утром 8 апреля - очередная плановая тренировка космонавтов в монтажно-испытательном корпусе. В это же время в штабе космодрома проходило заседание Государственной комиссии. Оно было недолгим и завершилось утверждением кандидатуры командира первого «Востока» и его дублера. Сразу после него члены Госкомиссии отправились к ракете-носителю, чтобы понаблюдать за тренировкой «шестерки». Тут все и началось.

Вечером 7 апреля космонавтам впервые показали киноленту о последнем запуске на орбиту и о возвращении из полета манекена Ивана Ивановича. Но остались открытыми вопросы о метеоритной обстановке в космосе и реальных опасностях из-за новых вспышек во Вселенной. Их просто не в состоянии ощутить на себе «безжизненный» космонавт.

- Какие автографы, братцы? Вот слетаю на орбиту Земли, тогда и стану раздавать автографы.

Ни с того ни с сего к Гагарину стали подходить специалисты стартовой команды с просьбой оставить в их записной книжке памятный автограф. Юрий попробовал откреститься от этого упражнения в привычном для него ироническом стиле:

- Раз просят, Юра, значит, надо подписать. Люди хотят оставить память о встрече с тобой.

В разговор вмешался стоявший рядом Николаев:

9 апреля после завтрака Каманин пригласил Титова и Гагарина к себе, рассказал о комплексе вопросов, которые рассматривались на заседании Государственной комиссии: о регистрации полета как мирового рекорда, об аварийном катапультировании космонавта на старте и о своем решении: «Командиром «Востока» назначить Юрия Гагарина. Герман Титов утвержден его дублером».

Гагарин еще продолжал это лестное занятие, когда возле ракеты появился Главный конструктор. Не разглашая тайну только что принятого Госкомиссией решения о командире «Востока» (согласно договоренности с Каманиным это сделает сам Николай Петрович), Королев принялся неторопливо разъяснять Юрию работу регенерационной системы корабля. Гагарин внимательно слушал, кивал головой, соглашался с доводами Сергея Павловича.

- Рад за тебя, Юра... Поздравляю.

Гагарин сразу расцвел улыбкой, не в силах сдержать нахлынувшей радости. По лицу Титова пробежала тень сожаления, что не он первый. Так продолжалось какое-то мгновение. Тут же Герман с улыбкой протянул руку Гагарину:

До обеда - работа по программе. Внешне никаких изменений не наблюдалось. Вся «ударная шестерка» увлеченно занималась в кабине «Востока».

- Скоро, Герман, и твой старт, - бодро сказал в ответ Гагарин.

Во второй половине дня из Звездного прилетела «подмога» - сдавшая государственный экзамен вторая шестерка космонавтов. Ознакомившись в течение дня с жизнью полигона, побывав в монтажно-испытательном корпусе, у ракеты, они убыли на разные наземные измерительные пункты, чтобы контролировать время пролета «Востока» по орбите.

Лишь у Гагарина были заняты и перерывы - он продолжал оставлять автографы в блокнотах и на полях газетных статей, с которыми подходили к нему офицеры и солдаты стартовой команды... Но что было делать?

«Здравствуйте, мои милые, горячо любимые Валечка, Леночка и Галочка! Решил вам написать несколько строк, чтобы поделиться с вами той радостью и счастьем, которые выпали мне. Сегодня правительственная комиссия решила послать меня в космос первым. Знаешь, дорогая Валюша, как я рад и хочу, чтобы и вы были рады вместе со мной. Простому человеку доверили такую большую государственную задачу - проложить первую дорогу в космос! Можно ли мечтать о большем? Ведь это история, это новая эра. Через день я должен стартовать. Вы в это время уже будете заниматься своими делами. Очень большая задача легла на мои плечи. Хотелось бы перед этим немного побыть с вами, поговорить с тобой, Валюша. Но, увы, вы далеко. Тем не менее я всегда чувствую вас рядом с собой.

Вечером Юрий написал письмо в Звездный:

Как-то в детстве я прочитал слова Чкалова: «Если быть, то быть первым». Вот я и стараюсь им быть и буду до конца. Хочу, Валечка, посвятить этот полет людям коммунизма, нашей великой Родине, нашей науке. Надеюсь, что через несколько дней мы опять будем вместе и будем счастливы. Валюша, ты, пожалуйста, не забывай моих родителей. Если будет возможность, то помоги им в чем-нибудь. Передай им от меня большой привет, и пусть простят меня за то, что они ничего не знали, да им и не положено было знать. До свидания, мои родные. Крепко вас обнимаю и целую. С приветом ваш папа и Юра».

В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает, что и на ровном месте человек падает и ломает шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. Ну а если что случится, то прошу тебя, Валюша, не убивайся с горя. Ведь жизнь есть жизнь, и никто не гарантирован, что его завтра не задавит машина. Береги, пожалуйста, наших девочек, люби их, как люблю я. Вырасти из них не белоручек, не маменькиных дочек, а настоящих людей, которым были бы не страшны ухабы жизни. Вырасти людей, достойных коммунизма. В этом тебе поможет государство. Ну а свою личную жизнь устраивай, как подскажет тебе совесть. Никаких обязательств я на тебя не накладываю, да и не вправе это делать. Что-то слишком траурное письмо получается? Сам я в это не верю. Надеюсь, что это письмо... ты никогда не увидишь, и мне будет стыдно перед самим собой за эту мимолетную слабость. Но если что-то случится, ты должна знать все до конца. Я пока жил честно, правдиво, с пользой для людей, хотя она была и небольшая.

Напряжение нарастало с каждым часом, но суеты не чувствовалось. Все действия определялись распорядком дня космонавтов. Утром 10 апреля «ударная шестерка» встретилась с членами Государственной комиссии и «стартовиками» полигона. Главный конструктор публично обнародовал принятое решение о том, что командиром первого «Востока» утвержден летчик-космонавт Юрий Алексеевич Гагарин, запасным - Герман Степанович Титов. Вечером это предварительное решение документально утвердила Государственная комиссия, назначив полет на 12 апреля.

В конце письма Юрий Гагарин привычно расписался, поставил дату - 1 0 1961 года.

Николай Петрович не удержался, спросил:

Сразу после установки ракеты на пусковое устройство 11 апреля, Главный конструктор встретился с Каманиным и попросил почаще информировать его о состоянии космонавтов, об их самочувствии и настроении. Делать это в любое время суток.

- А как ты думаешь, Николай Петрович? - громче обычного выпалил Королев. - В космос летит Юрий Гагарин. Я знаю его давно. Привык. Он ведь мне как родной сын!

- Волнуешься за них, Сергей Павлович?

Гагарин еще находился в кабине «Востока», когда лифт вознес на последнюю площадку Королева.

Около десяти, после физзарядки и завтрака, Титов и Гагарин отдельно от остальной четверки прибыли на стартовую позицию и провели последнюю тренировку в кабине корабля. Феоктистов и Раушенбах с интересом наблюдали за работой Юрия. Чувствовалось, как радостно настроен он от сознания, что ему поручено отправиться на орбиту Земли первым. Но это не мешало Гагарину оставаться серьезным, спокойным и сосредоточенным.

Когда Юрий умолк, Королев, вдруг, спросил:

Феоктистов и Раушенбах тотчас опустились на Землю, а Юрий, выйдя из корабля, неожиданно поделился с Сергеем Павловичем сокровенным. Гагарин рассказал, как он добивался выполнения своей жизненной цели и стал военным летчиком.

- Валюше я сказал, Сергей Павлович, чтобы она не волновалась, берегла девочек. Я постарался убедить ее, что у нас все будет штатно, потому что к полету мы подготовились отлично.

- А что ты сказал, Юрий, дома, когда в этот раз улетал в командировку на Байконур?

- Нет, Сергей Павлович, дату не назвал. Точнее, я сказал, что полет назначен на 14 апреля.

- И дату полета ты назвал своей Валюше?

- 13, Сергей Павлович, - несчастливое число. Это всем известно. Следующее число 1 Я его и назвал. Пусть все произойдет для Валюши неожиданно.

- Интересно, а почему ты назвал именно 14 число?

Перед тем как спуститься на Землю, Главный конструктор напомнил космонавту:

- Очень логично все, Юрий... «Пусть все произойдет для Валюши неожиданно», - Королев повторил последние слова Гагарина и добавил: - На космодроме сложилась традиция, что в канун очередного запуска проводится встреча специалистов моего конструкторского бюро со стартовым расчетом. Раньше перед «стартовиками», как правило, выступал я, а сегодня это сделаешь ты, Юрий. Поблагодари их за большой труд по подготовке твоего полета. Расскажи им о себе, как только что рассказал мне. Это будет очень правильно. Расскажи о своей семье.

Выступая на митинге, Гагарин не только выполнил просьбу Главного конструктора и поблагодарил «стартовиков» за подготовку ракеты к полету, но и заявил, что он сделает все от него зависящее, чтобы полет явился триумфом для нашей страны, для нашего народа, строящего новое общество.

- И старт, и полет не будут легкими. Тебе, Юрий, предстоит испытать и перегрузки, и невесомость, и, возможно, что-то еще не известное нам. Об этом мы много раз говорили. Но я хочу еще раз напомнить тебе, что в завтрашнем полете есть, конечно, большой риск. Все может произойти, Юрий. Но помни одно: все силы нашего разума будут немедленно отданы тебе.

Дальше - все действия по строгому распорядку в стартовом домике. Он невелик, всего три комнаты: спальня, зал и столовая. На кроватях - пикейные одеяла и подушки «добырем», по армейскому образцу. У каждой кровати - тумбочка, стул и общий шкаф для одежды. В зале - диван, мягкие кресла, столик для игры в шахматы, радиоприемник «Сакта» и телефон. На окнах - тюлевые занавески и плюшевые, с очень красивым рисунком, шторы. В столовой - кухонный столик, холодильник «Саратов», необходимая посуда и... медицинская аппаратура.

После митинга - «космический обед» из туб. Ели щавелевое пюре с мясом и мясной паштет, а запивали шоколадным соусом. Каждая упаковка - по сто шестьдесят граммов. Конечно, гурманы не одобрили бы такой рацион, но для особых условий пища оказалась вполне приемлемой и питательной. Все понимали, что это в конце концов разовое явление.

- Надо мне, Гера, поправить счетчик. Кажется, я тебе несколько партий уступаю? Так что держись, дорогой друг!

С восемнадцати часов вступает в силу стратегический медико-психологической план. Никаких разговоров о полете. Герман предлагает Юрию сразиться в шахматы. Гагарин откладывает в сторону письмо родным, подсаживается к столику, угрожает:

Гагарин и Титов быстро одевают шинели и вслед за Королевым выходят на крыльцо. Дворик пуст. Очень темно и тихо. Все запоздалые автомашины идут в объезд стартового комплекса, чтобы не нарушать покой космонавтов. Это тоже предусмотрено строгим распорядком.

Партия развивается крайне медленно, но ее прерывают «киношники». Главным конструктором им отпущен целый час, чтобы снять Гагарина и Титова накануне исторического полета. В середине съемки в домике появляются Королев и Каманин. Взглянув на шахматную доску, Николай Петрович, дока в этом деле, качает головой и с сожалением смотрит на Гагарина. Положение спасает Главный конструктор. Сергей Павлович предлагает космонавтам... подышать свежим воздухом. Юрий поднимается из-за стола первым - он согласен.

- Скажи, пожалуйста, Герман, а твоя жена знает, что ты отправился на Байконур, чтобы совершить полет в космос?

Сергей Павлович «забывает» собственное табу на разговоры о предстоящем полете и обращается к Титову с вопросом:

- Знает не только жена, но и отец, Сергей Павлович.

Дублер Гагарина готов ответить на этот вопрос:

- Как это получилось, Герман, что знает и твой отец?

Королев удивленно разворачивается к Титову:

Такого рассказа Гагарин никогда не слышал из уст коллеги и тоже с интересом слушал Германа.

- Я уже рассказывал вам, Сергей Павлович, что жена вначале не воспринимала мой переход в отряд космонавтов. Всякий раз Тамара говорила: «Мало тебе опасностей в авиации? И вот прошел год наших напряженных занятий, командировок. Она вроде смирилась с ними, однако и сейчас не понимает, как можно посылать первым в космос простого летчика? Посылать первым надо конструктора, который все это сделал. Случись какая-нибудь неисправность, он сумеет поправить положение, а летчику с нею никак не справиться.

Титов сделал небольшую паузу, потом ответил:

- С Тамарой, Герман, мне все ясно, - как бы заключил Главный конструктор, - а вот как узнал о полете отец на Алтае?

Главного конструктора очень порадовал этот рассказ Германа. Он сделал для себя однозначный вывод, что психологическое состояние Гагарина и Титова действительно нормальное и не должно вызывать беспокойства.

- Перед отлетом на Байконур я поехал в Москву, чтобы позвонить родным. Трубку взял отец. Я сказал, что в середине месяца предстоит важное событие в моей жизни. Отец спросил: «Ты что же, собираешься полететь в космос?» Я ответил ему: «Может, я, а может, другой». Телефонистка смотрит на меня недоуменными глазами, снимает наушники, предупреждает: «У вас, товарищ Титов, совсем не телефонный разговор с абонентом. Вы нарушаете инструкцию, и мы обязаны такие разговорчики прерывать». Я посмотрел на трафарет и говорю: «Вам, Наталья Дмитриевна, надо радоваться такой встрече, а вы прерываете мой разговор с отцом, которого я больше года не видел». Телефонистка громким голосом говорит: «Подумаешь, персона какая! Много в последнее время развелось всяких Титовых, которые хватают через край. То они собачек в космос готовят, то сами решили на Луну вот-вот махнуть. А мы, видите ли, радоваться должны таким встречам, в рот глядеть лихим болтунам». Тут же она водрузила на голову наушники, заявила: «Оплаченное вами время, товарищ Титов, истекло». Вернулся я в Звездный и написал родителям большое письмо.

Каманин в который раз уточнил распорядок дня на 12 апреля. Все расписано по минутам. Подъем - в пять тридцать. Далее - физзарядка, туалет, завтрак, медицинский осмотр, надевание и проверка скафандра, отъезд на стартовую площадку, проводы на старте, посадка в корабль, проверка бортовых систем. Старт назначен на девять ноль пять - девять десять.

Когда космонавты вернулись с прогулки, врачи укрепили на их теле по семь датчиков для записи физиологических функций организма. Это занятие продолжалось более часа, и чтобы оно не очень утомляло Юрия и Германа, был включен магнитофон с записями русских народных песен.

- Почему ты так думаешь, Юрий? - спросил Каманин.

- Знаете, Николай Петрович, - обратился Юрий к наставнику космонавтов, - я, наверное, не совсем нормальный человек.

Николай Петрович улыбнулся, обнял Гагарина за плечи и громче обычного сказал:

- Почему думаю?... Завтра полет. Такой полет! А я совсем не волнуюсь. Ну ни капельки не волнуюсь. Разве так можно?

В двадцать один пятьдесят полковник Карпов проверил у подопечных кровяное давление, температуру, пульс. Все оказалось в норме: давление 115 на 75; температура - 36, 7°; пульс - 64.

- Это же отлично, Юрий. Искренне рад за тебя.


- Теперь, товарищи, спать, - сказал Евгений Анатольевич, поправил букеты тюльпанов у кроватей космонавтов и вышел из комнаты. Сам начальник Центра подготовки спать в эту ночь не собирался. Первый полет человека - это рубеж и в его жизни. Не спал Карпов, не спал Каманин, не спал Главный конструктор, не спал огромный коллектив полигонных «стартовиков». Анатолий Александров, д.и.н., профессор, Смоленск Советская Россия (Москва), приложение "Отечественные записки", 2006, 8 апреля Компьютерная обработка AVV





Далее:
Первый удар принял на себя отряд космонавтов….
24 года назад мы были в одном шаге от Луны.
«Вертолетные приключения» Юджина Сернана.
Наши в Хьюстоне.
Ключ на старт! Часть 2.
Бег в пустоту.
Человеческая ориентация развития космонавтики.
Кинч.
Спасение "Бурана".


Главная страница >  Даты