Судьба нашей космонавтики могла быть иной, если бы не был ликвидирован отряд космонавтов Академии .

Главная страница > Даты

Несостоявшийся старт

Судьба нашей космонавтики могла быть иной, если бы не был ликвидирован отряд космонавтов Академии наук

Несостоявшийся старт

- Инопланетянин, что ли? - я не мог сдержать улыбки.

- Он из пришельцев, я в этом убежден!

Если бы я давно не знал крупного ученого Георгия Петровича Катыса - профессора, доктора технических наук, космонавта, члена ряда отечественных и зарубежных академий, я принял бы его за сумасшедшего.

- Зря иронизируете, - отрезал он, - у меня есть доказательства!

- Его потрясающее чутье космоса, неудержимость в осуществлении своих планов, точнейшие расчеты и прогнозы, - ответил профессор. - Он слишком много знал и за очень короткий срок сделал так много, что обычному человеку не по силам. На это способны только люди, которые опережают время, пришли к нам из будущего. То есть инопланетяне.

- И какие же главные из них? - продолжал расспрашивать я.

- Тогда в нем их было несколько!

- Или гении!

Почему именно с ним? Чтобы ответить на этот вопрос, предстоит совершить путешествие в прошлое - к началу космической эры. Одним из лидеров, как известно, был академик Сергей Павлович Королев.

Мы говорили с Катысом о Сергее Павловиче Королеве.

Я спросил Катыса:

Сергей Павлович притягивал к себе талантливых людей, находя их везде, будто обладал даром провидца. И все те, кого выбирал Королев, становились крупными учеными, известными космонавтами, прекрасными конструкторами. Все, кроме одного. Этим исключением стал доктор технических наук Георгий Петрович Катыс.

- Не сомневаюсь, что отряд Академии наук, который я возглавлял, занял бы главное место, и это придало бы совсем иное лицо нашей космонавтике.

- Если бы Королев не умер, космонавтика развивалась бы в нашей стране иначе?

- Причин тому множество. Некоторые из них уходят корнями в прошлое, в частности, в тридцатые годы.

- Почему же случилось иначе?

- Расстрел моего отца. Его арестовали по той же статье, что и Сергея Павловича Королева, но намного раньше. Тогда еще ГУЛАГа не было, а потому осужденных не направляли в лагеря, а ставили к стенке. Так и случилось с моим отцом. Он был прекрасным специалистом, окончил два вуза, знал семь иностранных языков...

- Что вы имеете в виду?

- Однажды на Лубянке не приняли передачу для отца, и мама поняла, что случилась самое страшное. А бабушка всю любовь перенесла на меня. Она говорила, что я для нее "весточка в будущее, которая не должна прерваться". Эти ее слова я запомнил на всю жизнь. Заботу всех близких родственников я чувствовал постоянно, а потому мое детство было очень насыщенным. Я увлекся живописью, занимался в студии, много рисовал, пропадал в Третьяковке. Особенно привлекала абстрактная живопись. Теперь я понимаю, что это был своеобразный протест против того варварства, которое царило в жизни. К сожалению, в 1975 году все мои картины сгорели: какие-то негодяи забрались на дачу и подожгли ее. Но рисую до сих пор. Это одна из немногих отдушин...

- В семье сразу узнали, что отец расстрелян?

- Как вы догадались?

- Как и ракеты?

- Верно. Зачитывался фантастикой. Книги Макса Валье "Полет в мировое пространство", Якова Перельмана "Межпланетные путешествия" и "Ракетой на Луну", работы Константина Эдуардовича Циолковского возбуждали детское воображение. Очень помог мне отчим. Он рассказал мне о Ф.А. Цандере, и этот человек надолго стал моим кумиром. Если бы он не погиб, заболев тифом, уверен, ракетные исследования в нашей стране развивались бы более эффективно. Впрочем, только в том случае, если бы Фридрих Артурович не оказался в сталинских застенках... И еще одна Книга привлекала меня. Это была энциклопедия "Артиллерия". Пользуясь ею, я начал строить пороховые ракеты. Сделал переносной стенд и с него запускал эти ракеты. Делал я это на обрыве, что находился у входа в Новодевичий монастырь. Ракеты я запускал таким образом, чтобы они попадали в пруд, который был на дне оврага. Порох для ракет делал сам. Была своя методика и при изготовлении корпуса. Бывало, мои ракеты поднимались выше колокольни Новодевичьего монастыря, иногда взрывались и при старте.

- По-моему, в 30-е годы все мальчишки увлекались авиацией и ракетами.

- Вместе со смертью Сталина. В начале 1953 года моя диссертационная работа была представлена к защите в МВТУ. В апреле я стал кандидатом наук и меня направили в закрытый НИИ, где я начал работать в лаборатории испытаний ракетных топлив. Я занялся разработкой системы предотвращения взрывов ЖРД. Однако осуществить ее тогда не удалось, так как процесс взрыва развивается настолько стремительно, что любая аппаратура запаздывает с анализом ситуации. Но все-таки я создал ряд расходомеров, предназначенных для контроля массовых расходов различных газовых, жидких и сыпучих веществ. Они до сих пор используются в разных отраслях науки, техники и промышленности. В то время я познакомился с С.П. Королевым и В.П. Глушко, часто бывал у них. Сергея Павловича заинтересовали мои работы по тепловизионной системе, и он свел меня со своими прибористами. А Валентина Петровича привлекли исследования температурного поля факела ЖДР и разработки высокоточных расходомеров.

- А с чего же началась для вас большая наука?

- Сразу бросилось в глаза, что они очень необычные люди. Я встретился с личностями, которые, если можно так выразиться, были импульсными всплесками на зоне подавляющей серости. Оба сравнительно молоды, полны энергии. Они сравнительно недавно покинули места "вынужденного присутствия" и совершенно явно наслаждались полной свободой - личной и научной.

- Какое впечатление произвели на вас Королев и Глушко при первой встрече?

- Это естественно, потому что они были устремлены в будущее. Но убежден: о прошлом помнили всегда.

- Ни Королев, ни Глушко не вспоминали о своем лагерном прошлом...

- В 1962 году после защиты докторской диссертации я стал заведующим лабораторией в отделе академика Б.Н. Петрова. Во время одной из бесед с С.П. Королевым рассказал ему о своем желании участвовать в освоении космического пространства в качестве космонавта-ученого. Сергей Павлович поддержал меня и рекомендовал обратиться непосредственно к Н.С. Хрущеву. Подчеркнул, что я могу рассчитывать на его поддержку. Он одобрил мое предложение о проведении глобального эксперимента с борта космического корабля. Речь шла о построении подробного информационного портрета Земли с помощью оптико-электронных систем, которые были созданы в моей лаборатории. В своем письме Н.С. Хрущеву я довольно подробно изложил свою точку зрения на освоение космоса и на ту роль, которую может сыграть космонавт-исследователь. Естественно, предлагал в этом качестве себя.

- Как вы попали в отряд космонавтов?

- Не знаю. Однако события развивались стремительно. Письмо я отправил 17 июля, и месяца не прошло, как я был направлен на медкомиссию, которую успешно прошел в том же 1962 году. Однако в отряд космонавтов я был зачислен позже как представитель Академии наук СССР. Начал подготовку к полету на новом трехместном космическом корабле. Вскоре в нашей группе появился Константин Феоктистов. Мне рассказали, что он представитель ОКБ-1, кандидат технических наук. Я понял, что мы будем претендовать на место в корабле. Не скрою, я был убежден: первенство принадлежит мне. Наши отношения с Феоктистовым складывались довольно корректно. В начале июля были сформированы два экипажа для полета на "Восходе". В основной вошли Волынов - Катыс - Егоров, в дублирующий Комаров - Феоктистов - Сорокин - Лазарев. Тренировки шли весьма интенсивно. Я принимал участие во всех: прыгал с парашютом, летал на невесомость на истребителе, а затем и на Ту-104, отрабатывал посадку на воду и так далее. Феоктистову врачи запретили некоторые тренировки, и я считал, что его вскоре отчислят.

- Интересно, дошло ли письмо до самого Хрущева?

- Они начали появляться все чаще. Когда мне предложили вступить в КПСС, я отказался. Это было воспринято с явным удивлением и досадой. Я объяснил, что не могу носить билет члена КПСС, поскольку именно такой билет носили и, возможно, еще носят подонки, которые оклеветали, а потом расстреляли моего отца.

- У вас не было сомнений, что полетите?

- В конце концов Каманин добился, чтобы меня переместили из основного экипажа в дублирующий.

- Неужели в этот момент вы не понимали, что вам не суждено лететь?

- У нас с ним состоялся разговор перед стартом "Восхода-1". Он начал так: "Георгий Петрович, вы доктор наук, вы должны выполнить во время космического полета солидные научные исследования. Только тогда ваш полет будет иметь смысл. Ну зачем вам участвовать в этом суточном полете? Вы же за это время ничего исследовать не сможете. Одни сутки - это только время привыкания организма к невесомости. Вам нужно лететь в космос на 10 - 15 суток с соответствующей тщательно проработанной научной программой и со специальной научной аппаратурой, чтобы привезти солидные научные результаты". Эти слова Королева звучали, конечно, своеобразно и напоминали попытку подсластить горькую пилюлю. Однако логика в этих рассуждениях была. Во время беседы он предложил разработать мне программу для научных исследований "Восхода-3", до полета которого оставалось, по планам Королева, чуть более года. Эта встреча произвела на меня неизгладимое впечатление. Помню его простенький кабинет на космодроме и его самого в простой синей безрукавке. Он увлеченно говорил о целях и задачах очередного космического эксперимента. Было видно, что он уже глубоко обдумал свои замыслы. Монолог продолжался достаточно долго. Я еще раз утвердился в том, что этот человек по интеллектуальному уровню на несколько порядков выше тех, с которыми приходилось мне обычно встречаться. В завершение беседы Сергей Павлович сказал: "Я полностью отдаю вам, Георгий Петрович, "Восход-3" для проведения научных экспериментов и исследований в космосе. Действуйте оперативно. Широко привлекайте смежников. Готов оказать вам максимальную помощь". Я с энтузиазмом воспринял его слова.

- А как на это среагировал Королев?

- Конечно. После полета "Восхода-1" мы вместе отдыхали в Сочи. Много беседовали о будущей научной экспедиции "Восхода-3". Однажды Юрий Алексеевич предложил мне полететь вместе - он командиром, я - ученым-исследователем. Конечно же, я горячо поддержал эту идею. Вместе пошли к Королеву. Но тот сразу же сказал: "Вам, Юрий Алексеевич, мы готовим совершенно другую перспективу". Я продолжал интенсивно готовить научную программу "Восхода-3". В основном это были исследования и эксперименты по зондированию Земли, исследованию природных ресурсов. Конечно, речь шла о программе для группы космических кораблей - полет "Восхода-3" должен был стать лишь началом, стартом комплекса исследований. Вполне естественно, для выполнения ее требовались высококлассные специалисты.

- Вы встречались и с Гагариным?

- К сожалению, дело двигалось медленно. Только в конце апреля 1965 года президент АН СССР М.В. Келдыш принял решение создать такой отряд. В него предполагалось отобрать физиков, астрономов, биологов, геологов и представителей других специальностей.

- Вы же предлагали создать отряд космонавтов Академии наук СССР?

- Поэтому формированием группы пришлось заняться мне. Но это было чуть позже, а пока по просьбе Королева я форсировал работы по "Восходу-3". Борис Волынов был утвержден командиром корабля, а я исследователем. Полет планировался на 15 суток. Однако вскоре начали появляться трудности. Смежники не успевали создать новую систему жизнеобеспечения, в КБ начали создавать новый корабль "Союз", да и военные стали проявлять характер - они потребовали, чтобы вся программа полета была подчинена только их целям: мол, им нужна не наука, а разведывательные данные. Голоса военных звучали все громче. Единственный человек, который мог эффективно отстаивать нужную точку зрения, был, конечно же, Королев. Ему помогали академики Келдыш и Петров. Но тут случилась трагедия - Сергея Павловича не стало... Естественно, сразу же все изменилось: научная программа "Восхода-3" была заменена военной, и мы были отстранены от подготовки к полету. Академик В.П. Мишин, сменивший С.П. Королева, не мог противостоять военным - такого авторитета, как у Сергея Павловича, у него не было.

- Но ведь у академии опыта отбора космонавтов не было..

- Военные не смогли создать для космического корабля ничего путного. Авантюра провалилась. Иначе и быть не могло!..

- Но ведь "Восход -3" так и не полетел?

- Группа астронавтов-ученых появилась в 1964 году, у нас - на три года позже. Но если в США коллегам уделялось особое внимание, то к нам отношение было предвзятое.

- А в Америке в то время была группа ученых?

- Да, это так. Группа в Центре подготовки космонавтов была воспринята как инородное тело, она полностью игнорировалась. Тем не менее группа существовала до 1974 года. Из различных институтов и университетов были отобраны 24 молодых ученых, все они были направлены на медкомиссию. Активное участие в формировании группы принимал Мстислав Всеволодович Келдыш. Его настойчивость помогла преодолеть негативное отношение военных и ОКБ- Там считали, что вполне достаточно для космических полетов военных летчиков и инженеров из ОКБ. Естественно, медики сделали все возможное, чтобы кандидатов от АН СССР забраковать. И все-таки 19 человек были допущены для подготовки в ЦПК. Вновь вмешался генерал Каманин, которому подчинялся центр. Лично он отобрал пять человек, которые и приступили к тренировкам.

- Насколько мне известно, в этой группе не было ни одного члена партии?

- Мне выпала честь руководить молодыми, талантливыми учеными. Это были Рудольф Гуляев, Ординард Коломийцев, Марс Фаткуллин и Валентин Ершов. Первые трое - из Института земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн, они должны были участвовать в проведении исследований солнечно-земных связей, Ершов - из Института прикладной математики - взял бы на себя навигационное обеспечение облета Луны. Кстати, вышло специальное Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР N 270-105 от 27 марта 1967 года о создании группы космонавтов АН СССР. Однако это постановление игнорировалось. Я пытался долгое время включить членов группы в конкретные программы предполетной подготовки, но везде встречал стену безразличия. Да и время было весьма неудачное: на нашу космонавтику посыпались всяческие аварии и катастрофы. Ну а когда речь зашла об экономии средств на космос, то одной из первых жертв стала группа космонавтов Академии наук. В ЦК партии, где космонавтику курировало несколько отделов, никто не стал нас поддерживать, так как в группе не было ни одного члена партии.

- Я знаю, что никто из них не полетел в космос. Поэтому назовите их...

- Теперь я понимаю, что это так...

- Мне кажется, это и стало главной причиной ликвидации научного отряда?

- Я наивно полагал, что партийность и космос - очень далекие понятия.

- А тогда?

- Наука обладает потрясающим свойством: ею заболеваешь, но она и лечит.

- Уж слишком наивно!

- От космоса я никогда не уходил. Просто стал чуть подальше от кораблей, от экипажей, от Центра подготовки космонавтов и от суеты, что царила там. С начала 70-х годов стало ясно, что лидирующую роль станут играть автоматические аппараты и станции. Для них мы и начали создавать уникальную аппаратуру. Были разработаны специальные системы для зондирования Земли - они используются на искусственных спутниках. Затем наше внимание привлекло создание принципиально новых роботов для исследования планет и разных космических тел. В частности, это были "шагающие аппараты". Комитет по делам изобретений выдал нам авторское свидетельство на эту оригинальную разработку. Затем в лаборатории появился оригинальный колесно-шагающий самоходный аппарат. Он обладает очень высокой проходимостью: щели, уступы, впадины, трещины не становятся преградой для него. Он не может туда провалиться, так как видит, куда ставит свою опору. На этом аппарате можно установить и специальную кабину - тогда из автомата-робота он превращается в обитаемый отсек.

- Вы имеете в виду свое возвращение в науку?

- Признаюсь: всегда готов! Мне 80 лет, но эта мечта родилась в детстве, прошла со мной через всю жизнь и до сих пор не умирает. Поверьте, это прекрасное, возвышенное чувство! Вел беседу Владимир Губарев, Московская среда, 20.09.2006 Компьютерная обработка AVV

- В общем, вы всегда готовы к полетам в ближний и дальний космос, на Луну, планеты Солнечной системы?

«Вертолетные приключения» Юджина Сернана.

Наши в Хьюстоне.

Ключ на старт! Часть 2.

Бег в пустоту.

Человеческая ориентация развития космонавтики.

Кинч.

Спасение "Бурана".

Апрель 1967.

Июль 1967.

Главная страница > Даты