Около 4-х лет приложение «7 дней» было одним из немногих изданий (а среди израильский русскоязычной .

Главная страница > Даты

Вспоминая Илана...

Около 4-х лет приложение «7 дней» было одним из немногих изданий (а среди израильский русскоязычной прессы - несомненно, единственным), постоянно освещавших на своих страницах ход подготовки к полету первого израильского астронавта. Первый очерк - «Наши в Хьюстоне» - был опубликован 13 мая 1999 года. После этого приложение регулярно публиковало материалы на эту тему. И думалось, что серия материалов завершится эффектным рассказом об успешном полете и возвращении Илана Рамона. Увы, все вышло иначе. Сам полет прошел вполне штатно, но за 16 минут до посадки произошла трагедия - шаттл «Колумбия» по непонятным пока причинам разрушился. Илан Рамон и шестеро его товарищей по экипажу погибли. И сегодня нам остается лишь вспоминать этого отважного человека, внимая рассказам людей, хорошо его знавших.

Вспоминая Илана...

Известный военный летчик генерал-майор Амос Едлин, ныне командир военных колледжей, был знаком с Рамоном на протяжении всей его службы в ВВС. О своей дружбе с Иланом он рассказал на страницах журнала ВВС Израиля «Битаон Хейль ха-авир».

Автор этих строк, к сожалению, не успел лично познакомиться с Иланом Рамоном. На память об астронавте остались лишь его спокойный, дружеский голос в телефонной трубке, несколько писем в архиве, фотография с автографом на стене. Персональная эмблема, которую мы с Александром Шлядинским разработали для астронавта, и о которой шла речь в телефонном разговоре, осталась на Земле, но появилась на огромном траурном портрете, который поместила газета «Маарив» на следующий день после трагедии. Мы не были знакомы лично (правильнее сказать, что Илан знал мое имя), но в день катастрофы я почувствовал, что потерял старого друга... * * *

«После войны Судного дня я был инструктором на базовом этапе в летной школе (в ту пору на базовом этапе курсанты уже летали), - вспоминает Едлин. - Я был тогда молодым старшим лейтенантом, а Илан - курсантом на 75-м курсе. Тогда впервые я отметил его, как совершенно необычный тип. Парень скромный, молчаливый, спокойный. По нему не было видно, что у него есть какие-то амбиции, хотя они у него-таки были. Он был образцовым курсантом, уже тогда - профессионалом, весьма организованным; он всегда работал, как надо».

Первый раз они встретились примерно 30 лет назад, когда Едлин был инструктором в летной школе, а Рамон - молодым курсантом.

В следующий раз мы встретились в эскадрилье «Ха-намер ха-меофеф» [102-я эскадрилья «Летающий тигр» - Л.Р.], эскадрилье штурмовиков А-4 «Скайхок», - продолжает генерал Едлин. - Илан пришел как молодой летчик, а я уже был капитаном, одним из командования. Мы очень быстро поняли, что незачем держать Илана долго в эскадрилье «Скайхоков». Он был отличным летчиком, и мы рассудили, что он побудет у нас два цикла - и пойдет на «Миражи».

Уже на базовом курсе, в 1974 году, Илану пришлось покидать самолет в воздухе. Он с инструктором выполнял плановую задачу по отработке полета по приборам (»слепой полет»), когда на учебном реактивном самолете «Цукит» (израильская версия французского реактивного самолета СМ-170 Fouga Magister) полностью заклинило управление. Илану вместе с инструктором не оставалось ничего, кроме как покинуть самолет. На «Цуките» нет катапульты, и для его покидания требуется сбросить фонарь кабины, вылезти наружу и позволить встречному воздушному потоку «сдуть» себя с корпуса. Методика, требующая немалого хладнокровия!.. Но Илан сделал как надо, и все прошо более-менее удачно, если не считать, что один из килей хвостового оперения «Цукита» ударил его по ноге, но, к счастью, не сильно. Через 7-10 дней Илан вернулся к полетам. В таком случае надо учесть последствия не сколько физической травмы, сколько психологической, которая могла повлить на другого курсанта весьма тяжело, но по Илану этого не было видно.

Мы служили на базе «Эйтам» на Синае, которая тогда только создавалась. Кроме влетно-посадочной полосы и нескольких строений, там не было ничего. Атмосфера у нас царила «халуцианская», первопроходческая, в котором мы оба чувствовали себя вполне естественно - я пришел из кибуца «халуцим», а Илан - из дома своих родителей, настоящих сионистов. Мы сколачивали новую эскадрилью, и было в этом прекрасное ощущение творчества. С другой стороны, мы отдалились от фронта, который тогда был на севере страны, а наша эскадрилья еще не достигла боеготового состояния, что нам очень не нравилось. Мы не любили быть вдалеке от событий, нам хотелось быть в таком месте, где машины ежедневно взмывают навстречу сирийским «МиГам»».

В 1976 году мы вновь встретились в эскадрилье «Нешер» [140-я эскадрилья «Золотой орел» - Л.Р.]. Я был тогда вторым заместителем командира эскадрильи, а Илан - молодым пилотом, прибывшим после переучивания на «Мираж». В это период мы много часов проводили вместе: и в полетах, и в поездках. Он был беэр-шевцем, а я жил в кибуце Хацерим, и мы ездили на базу и возвращались в одном и том же набитом автомобиле «Кармель».

Амос Едлин не припомнит ни одного случая, когда Илан проявил на службе несерьезность, ребячество. Он никогда не шептался за спиной. «Он очень отличался от других летчиков. Атмосфера в эскадрилье была соревновательной, немножко буйной. Поймите, новая база, да еще находящаяся за пределами Израиля - у нас были все условия стать «дикарями». Но у Илана просто не было ничего такого в характере».

Как военный, генерал Едлин еще тогда восхищался качествами Рамона. «Илан - примерный солдат. Ты даешь ему задание, и дальше не видишь никаких отрицательных проявлений в связи с этим, а только положительные. Спокойно, без эмоций, он умел дать правильные замечания, объективные оценки. Как правило, молодые офицеры в эскадрилье составляют некую «оппозицию». Но Илан по сути своей не мог быть опозиционером! Илан просто родился «коалиционером», а для меня, как заместителя командира, было настоящим подарком, что у меня имелся такой парень в эскадрилье. В качестве второго замкомэска я мог поручить ему любую задачу, зная, что он сделает порученную работу без разговоров, претензий, нытья, и с большой добросовестностью».

Оказавшись в США, на военно-воздушной базе Хилл в штате Юта, Илан быстро улучшил свой английский, выучил американские правила, освоил пилотирование самолета F-1 Он все схватывал сразу. Он был самым молодым среди израильских пилотов, но это не мешало ему. У него была какая-то особенная способность так обнаруживать свой профессионализм, что остальные, с одной стороны, могли его оценить, а с другой - не видели угрозы, как конкурента. Американцы, по свидетельству генерала Едлина, были в него влюблены. * * *

Через 4 года, в 1980-м, Амос встретился с Иланом вновь. Они вместе оказались в группе авиаторов, которая отправилась в Соединенные Штаты, чтобы научиться летать на новейших истребителях F-16 и привести их на Родину. «Перед командировкой в США мы с женой собрались в путешествие, и Илан, тогда холостяк, захотел присоединиться. Мы взяли его с собой и были три недели вместе, в достаточно интенсивной поездке. Было потрясающе видеть парня, который, с одной стороны, планирует наши перемещения, а, с другой стороны, не нажимает, чтобы мы поехали непременно в то или иное место. Он просто давал возможность делу идти наилучшим образом».

Илан Рамон сделал все подсчеты, связанные с полетом в сердце Ирака, предварительно, за год. Он был одним из первых причастных к тайне готовящейся атаки, и это также одна из причин того, что его включили в состав «восьмерки». Руководство операции стремилось сохранить круг посвященных в секрет как можно узким. Среди участников операции «Опера» были командиры эскадрилий, командир базы, заместители командиров эскадрилий. Но без Илана обойтись не смогли, хотя он был всего лишь офицером навигации и самым молодым (ему тогда не исполнилось еще и 27 лет). В строю атакующих самолетов он был 8-м номером, а это, несомненно, самое опасное место, ибо чем позднее самолет появляется над атакуемым объектом, тем выше готовность ПВО противника его уничтожить.

На стене в кабинете генерал-майора Едлина висит рисунок, изображающий самолет F-16 в воздушной атаке. На картине видны 8 подписей. Это рисунок бригадного генерала (в отставке) Амира Нахуми, который вел вторую четверку самолетов в операции «Опера», когда наши летчики уничтожили ядерный реактор в Ираке. Подписавшиеся - это восемь летчиков, участвовавших в налете. «Имеется 8 таких картин, у каждого из тех, кто тогда летал на Багдад, - рассказывает Едлин, № 2 в первой четверке. - В июне 1981 года, в момент налета на реактор, Илан был офицером навигации в эскадрилье. Он отвечал за навигационную прокладку и расчет топлива. Горючее было одной из тяжелых проблем в той операции. По сути, по первому расчету, сделанному Иланом, и проверенному нами, комэсками и командованием, мы убедились, что долететь до Багдада невозможно! Тогда мы начали изобретать всякие профили и трассы полета, при которых сможем дойти до цели».

В годы, когда Рамон в США готовился к космическому полету, Амос Едлин был начальником Штаба ВВС. Однажды он приехал к Илану в гости в космический центр в Хьюстон, и тот взял его на тренажер. Друзья-летчики вместе сымитировали взлет на шаттле, приземление на мысе Канаверал, аварийную посадку шаттла в Испании и проблемы с погодой во Флориде, требующие посадки в Калифорнии. «Это было очень интересно, - вспоминает Амос. - Я видел, насколько высок уровень его профессионализма. В конце-концов, он не готовился быть пилотом «челнока»... В экипаже он занимал должность специалиста по полезной нагрузке. Но его высочайший профессионализм произвел такое впечатление на экипаж и руководство НАСА, что границы его должности были существенно расширены. Ему дали множество заданий, формально выходящих за рамки функций специалиста по полезной нарузке».

«Это был, по сути, первый серьезный боевой вылет, - говорит генерал Едлин - Еще до этого мне с Иланом выпало выполнить первый вылет на F-16 на защиту неба нашей страны. Мы тогда несли боевое дежурство... Но самым важным заданием, была, конечно, бомбардировка реактора.

Генерал Едлин вспоминает о своей последней встрече с Иланом в Хьюстоне. «Когда я был там, то сказал ему в шутку: «Илан, твой запуск все время откладывается. А это бюджет ВВС, за который я отвечаю, и мы, пожалуй, возвратим тебя в Израиль». И он ответил мне с его неподражаемым спокойствием: «Амос, меня уже невозможно возвратить. Весь еврейский народ - в Израиле, в США, везде - стоит за мной в этом запуске. То, что держит меня здесь - это не твой маленький бюджет ВВС». Это был последний раз, когда мы виделись лицом к лицу. После этого я говорил с ним несколько раз по телефону, и мы переписывались по электронной почте. Он видел в своей службе там, в НАСА, свою миссию перед народом Израиля».

(Илан Рамон приобрел в экипаже такой вес, что в некоторых внутренних документах НАСА он проходил не как «специалист по полезной нагрузке», а как «полетный специалист», практически бортинженер! Когда автор этих строк, узнавший об этой детали по неофициальным каналам, обратился с просьбой о пояснении к директору Израильского космического агентства г-ну Ави Хар-Эвену, тот ответил, что по соглашению с американской стороной Илан Рамон получил статус полноценного члена экипажа. И это о многом говорит, ибо не каждый иностранный астронавт удостаивается такой чести).

«Мы, летчики, привыкаем к таким вещам с молодости. Когда я был еще курсантом летной школы, погиб мой хороший товарищ Нисан Язерский. Я помню тот день так, как будто это случилось сегодня. К нам пришел командир школы и сказал: «Ребята, это печально, это страшная трагедия, но учитесь - это будет вас сопровождать всю жизнь». Нам тогда показалось, что он жестокий и бесчувственный. Но он был прав. В войну Судного дня я потерял еще 4-х друзей с курса. Мой самый лучший друг Эхуд Садан погиб в первую неделю войны, в первом же вылете. Уди Бен-Амитай, мой товарищ и задушевный друг, погиб в катастрофе в 1981 г. Это часть нашей жизни. Хотя я не верил в возможность катастрофы, но немного опасался аварии шаттла на взлете. Старт прошел прекрасно, и я очень надеялся, что мы вскоре встретим Илана на Земле. Но он не вернулся».

В день трагической посадки «Колумбии» генерал Едлин сидел дома, перед телевизором. Увидев на экране летящие обломки и дымные шлейфы, он сразу сказал жене, что шаттл разрушился. Он не знал, почему это произошло, но сразу понял, что из такой переделки очень трудно выйти живым.

Леон Розенблюм, Новости недели (Израиль), 20.03.2003 Оригинальный текст предоставлен автором и используется с его разрешения. Последнее обновление: 25.03.2004

Печальная ошибка здравого смысла.

Март 1967.

Информация по МТКК из БИНТИ.

1967.

Март 1968.

Главная страница > Даты